и в дальней. Пока никто ничего не знает. Поэтому в точке рандеву
[63] весь экипаж катера переберется на подводную лодку, а с нее на катер сядет новый экипаж, и катер пойдет во Владивосток.
«Федоров окончательно решил взять Краснова в команду. Это радует!» – промелькнула быстрая мысль в голове Соколова.
– Сначала мы зайдем в Петропавловск-Камчатский для небольшого ремонта, а потом пойдем дальше, – выдал кап-два, охнув от боли.
Краснов, намазав руки кремом, трудился над голенью левой ноги, а Федоров – над правой.
– Куда мы идем, товарищ капитан второго ранга? – не выдержав, спросил Краснов, которого постоянные недомолвки Соколова, похоже, вывели из равновесия.
– Ты действительно хочешь узнать военную тайну, краснофлотец? – спросил, приподнимая голову, Соколов.
– Так точно! Хочу! Нервы вымотали эти недомолвки! – бодро ответил Краснов, ни на секунду не прекращая массировать ногу кап-два.
– Сам напросился – получи! Если я тебе расскажу про следующую стоянку, ты лишаешься увольнительной в Петропавловск-Камчатском, – со смешком «обрадовал» Соколов.
– Я снимаю свою проблему и больше не буду задавать глупых вопросов! – громко пообещал Краснов, ни на минуту не прекращая работу.
– Хотя почему и не рассказать. Сейчас этот секрет благодаря немецким и японским шпионам не знает только слепоглухонемой. После Петропавловск-Камчатского мы идем в Датч-Харбор! – неожиданно выдал Соколов, морщась от боли.
– Это же на Аляске, – радостно сказал Краснов, поднимая взгляд на кап-два, показывая неплохое знание географии.
– Расскажи немного о себе. Кое-что я знаю, но хотелось бы подробнее, – попросил, вернее, приказал Соколов, закрывая глаза.
– Перевернитесь, пожалуйста, на живот, – попросил Краснов, вытирая потное лицо сгибом правой руки.
Обильно намазав спину Соколова кремом, Краснов, глубоко вздохнув, снова принялся массировать стопы, одновременно рассказывая:
– Родился в Питере, в семье интеллигентов. Папа – профессор ЛИИЖТА[64], заведовал кафедрой «Детали машин», мама преподавала в инязе. Сам я занимался плаванием на длинные дистанции вольным стилем. Учился в Саратове. За участие в пьяной драке был отчислен из института и тут же призван на флот, где закончил учебку, и с тех пор служу краснофлотцем на торпедном катере.
– Ты, конечно, ни в чем не виноват и очень обижен на советскую власть! – с иронией кинул реплику Соколов.
– Никак нет. Никакой обиды не имею. Сам виноват. Не надо было медлить. Ударил – и сразу делать ноги! – мотнул головой Краснов, не прекращая делать массаж.
– Тебя твои товарищи и сдали бы все равно. Ты пользовался в институте очень «большой» любовью. Интеллигент, спортсмен, призер Спартакиады СССР и к тому же отличник! Скромнее надо быть, молодой человек! – назидательно сказал Соколов, акцентируя слово «большой» презрительной интонацией.