Федоров начал быстрее есть, поглядывая на своих спокойно спящих товарищей.
– Не торопись. Сначала лодка остановится, потом спустят надувную лодку, и только после этих действий мы поднимемся наверх, – пояснил порядок операций по спуску на воду шлюпки Соколов, отпивая горячий чай.
Федоров ощупал красивую шерстяную рубашку с накладными карманами и обнаружил справа и слева какие-то пакеты.
– В правом кармане документы, а в левом деньги, – пояснил Соколов, намазывая на хлеб сливочное масло.
– Давайте возьмем с собой спиртовку и котелок. Неизвестно, сколько придется ждать на берегу, а немецкая спиртовка никому ничего не расскажет, – себе под нос буркнул Федоров, замечая, что лодка снова изменила курс и появилась килевая качка, показывающая, что судно разворачивается носом к волнам.
– Если бы я на тебя надеялся, то и тебя бы не было![80] – странно ответил Соколов, кивая на немецкий ранец, стоящий около правой ножки стола.
– Спасибо! Тов… – только начал Федоров, как кап-два схватил своего подчиненного за правую руку. – Все понял, – успел сказать Федоров, как открылся люк и в проеме появился матрос в синей робе и приглашающе махнул рукой.
Около стола появился заспанный Краснов и ошарашенно посмотрел на Федорова и Соколова в гражданских костюмах, которые надевали кожаные куртки.
– Помоги донести вещи до люка! – приказал Соколов, первым направляясь к люку.
Федоров прикинул, что, надев немецкий ранец, проскочить в люк будет проблематично, и взял его в правую руку.
– Держи еще сумку! – напомнил Краснов, кивнув вправо, а сам беря в каждую руку по кожаному чемодану.
Схватив в левую руку сумку, Федоров поспешил к люку.
Глава двадцатая. На самолете по Северной Америке. Остановка на озере. Кречеты и сапсаны
Проскакав двадцать минут по метровым волнам, резиновая лодка причалила к галечному пляжу.
За полминуты выгрузив Соколова и Федорова на берег, лодка дала задний ход и, развернувшись, ушла в море, которое было еле освещено рассеянным лунным светом.
– Организуй чай! – приказал Соколов, доставая что-то из сумки.
Сам Соколов, отойдя от кромки воды на десять метров, широко расставив ноги, поднес какой-то пакет ко рту.
Федорову ничего не оставалось, как в два захода перенести вещи к кап-два и открыть ранец, в котором с правой стороны стояла любимая немецкая спиртовка в металлическом футляре.
Поставив спиртовку прямо на мокрую гальку, Федоров порылся по карманам и, найдя плоскую металлическую зажигалку, зажег фитиль.
С появлением крохотного огонька стало веселей.
Налив из фляжки половину немецкого котелка, поставил его на огонь и протянул к нему озябшие руки.