— Нравится? — спросила Ребекка, укладывая подушки на моей кровати.
— Очень, спасибо!
— Постельное белье чистое, но если ты хочешь использовать свое, нет проблем. Это твоя комната, делай с ней все, что хочешь.
— Все идеально, спасибо.
Джеймс занес мой чемодан, положив его на пол возле шкафа, и осмотрел комнату, будто никогда не видел ее раньше. Вот тогда я и ощутила слабый запах свежей краски.
Он улыбнулся Ребекке.
— Я все сделал, мне пора идти.
Она приподняла бровь.
— Не останешься на чашку чая?
— У меня загруженный день.
Бекс показала ему язык.
— Тогда вали, уверена, что у нас все будет прекрасно и без тебя.
— Не сомневаюсь, — сказал он.
Я последовала за ним вниз к входной двери, отставая из-за его быстрых шагов.
— Спасибо, Джеймс, за все.
— Пожалуйста.
Я наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду. Он даже не оглянулся. Прежде чем вернуться наверх, я глубоко вздохнула, убедившись, что для встречи с новой соседкой моя улыбка на месте. Ребекка уже поставила чайник. Он был алого цвета, как и все остальное на кухне.
— Чай или кофе? — спросила она, подняв обе банки.
— Кофе, пожалуйста, черный, два сахара.
— Не обращай внимания на Джеймса, он всегда исчезает.
— Я так и поняла.
— Он хороший, правда, не обращай внимания на то, во что он заставил тебя поверить, — улыбнулась она, протягивая мне кружку.
Бекс уселась на диван, а я решила еще раз осмотреть комнату. Коллаж из фото говорил о том, что она выступала на каком-то мероприятии, вся в блестках и перьях, и при всем этом выглядела удивительно.
— Я участвую в бурлеске, — сказала она, проследив за моим взглядом, — хотя и не так часто теперь. Слишком много всего происходит.
— Ты выглядишь великолепно!
— Удивительно, что могут сделать с тобой немного блеска и блесток.
Я вгляделась пристальнее в фотографии на стене, хотя их можно назвать скорее картинами, и увидела надпись «РХ» в уголках картин.
— Твои?
— Конечно. Я редко рисую, но это случается.
— Они удивительные, — я застыла, любуясь одной из картин, на которой была изображена женщина в корсете, постукивающая хлыстом по бедру — суровая, стильная и чертовски сексуальная. Я улыбнулась, вспоминая слова Джеймса об оттенках серого. — То есть, писать картины твое не основное занятие?
— Вроде того, — улыбнулась она, — я работаю внизу.
— Ты татуировщик? — я подошла к другой картине. Она была меньше, но более сложной. Какое-то мифическое животное, написанное крупными и резкими мазками, с головой дракона, переходящей в тело льва. Это была странная картина, темная и жесткая, но невероятно красивая. Я не могла отвести от ее глаз.