Наш же «Олений рог» попал в список под первым номером уже из-за особенностей биографии владельца: оказывается, Норберт был-таки женат, хотя и недолго, года три. И бывшая его теща состояла в ближайших подругах мистрис Макферсон…
Ладно, поживем — увидим. Будем надеяться, что в списке Макферсона был не один наш ресторан, и чаша сия нас минует… Да, и выяснилось, каким образом Норберт оказался занесенным в белый список — оказывается, он был единственным в королевстве специалистом по наречию дварфов — расы, родственной гномам, но в отличие от гномов, категорически отказывающейся от любых контактов с иными расами. Вообще любых — даже от войн. Поскольку жили дварфы в глубине пещер на острове в Северном море, никто особо не горевал от отсутствия контактов. Но мало ли что? И человек, способный понять мрачных коротышек, живущих возле холодного моря, считался для государства особой ценностью.
Неделю мы спокойно проработали, по мере сил замещая Фреда. Его уже отпустили из госпиталя, но пока рекомендовали отлеживаться и отпиваться травяными отварами.
Понедельник, 23-е октября, был в ресторане выходным. Норберт было заикнулся о внеплановом рабочем дне, а то запись на столики пошла уже на вторую половину ноября — но мы в едином порыве эту инициативу отвергли; все-таки каждому добавился солидный кусок обязанностей к его обычной работе. А вот вторник начался с новых непоняток.
— Лиза, ты не знаешь, у нас мистрис Робертс не в отпуске? — спросил Норберт.
— Не знаю, мне она заявление не подавала, — ну да, я занималась еще и «кадровыми вопросами» в нашем небольшом коллективе. — А что?
— Судя по всему, она вчера не убиралась у меня в кабинете — ты ж знаешь, она всегда все фигурки переставляет по-своему. А на кухне убрано?
Фигурки — это коллекция овец, которую Норберт собирает уже года три. Овечье стадо пополнялось новобранцами из всех стран мира, разрослось до семидесяти с лишним штук, занимает отдельный шкаф в кабинете и является предметом особой гордости Норберта. Деревянные, каменные, плюшевые, набитые вишневыми косточками, стеклянные и керамические, всех цветов и размеров, овцы составляли композиции, понятные только самому пастуху. Несколько самых любимых овец стояло на письменном столе Норберта, справа от монитора, и каждый рабочий день он начинал с того, что, шипя и плюясь, расставлял в «правильном» порядке овечек, которых наша уборщица мистрис Робертс переставляла по-своему.
Не думаю, чтобы она вкладывала какой-то особый смысл в перестановку фигурок, скорее всего, просто они мешали ей вытирать пыль…