Он избегал важного разговора, потому что сам ни хрена не понимал: почему в один день где-то в тёмном уголке души он знал, что Колт и Фебрари не будут вместе и он не собирается к этому возвращаться, а на следующий день он целует её, заигрывает с ней, устраивает ей день вместе с семьей, который так нужен ей, чтобы держаться.
Теперь он понял, что чувство, появившееся у него в груди при взгляде на украшения Феб, не означало возвращения того, что было когда-то между ними.
Оно означало его желание выяснить, может ли что-то получиться у Фебрари и Колта в будущем.
Дело было в украшениях, которые лежали на кухне утром, когда он встал, потому что Феб положила их туда, когда вернулась домой ночью. Дело было в женщине, которой она стала, а не в девушке, которой когда-то была. Эта женщина сделала ему тосты и налила кофе, когда ему надо было на работу; эта женщина слушала, как прошёл его день, и заставляла его забыть трудности, положив ладонь ему на шею и налив бурбон со льдом — сочетание, способное прогнать дерьмо, которое ему приходилось видеть каждый день, — а потом предлагала сыграть в бильярд; эта женщина платила человеку за работу, с которой он не справляется, просто потому, что знала: если она этого не сделает, он не сможет жить нормальной жизнью; эта женщина считала лучшим днём день, проведённый с семьей и друзьями, не делая ничего особенного, просто разговаривая и смеясь вместе.
Он знал, что дело ещё и в их истории, в том, что девушка, которую он когда-то знал, была там, где-то глубоко. Возможно, она никогда не покажется снова, но это не могло стереть их общее прошлое и того, что Феб осталась Феб.
Но важнее было то, что происходило здесь и сейчас, каким стал он и какой стала она, и насколько ему это нравилось.
И Колт понял: если он всё сделает правильно, то сможет воспользоваться преимуществом, о котором говорил Джек.
А он собирался им воспользоваться.
После того, как Колт выиграл четвёртую партию, Феб увидела, как он подавил зевок, и её взгляд смягчился, как и голос, когда она спросила:
— Сколько ты спал прошлой ночью?
Он не стал лгать.
— Часа три.
Она отнесла кий к стойке на стене и поставила его на место.
— Тебе нужен отдых.
Она была права, но он хотел отдыхать рядом с ней, в своей постели, и чтобы две серебряные цепочки, которые она не сняла, звенели при каждом движении. Колт подозревал, что она никогда их не снимает. На одной из них висела крупная овальная подвеска с надписью «любительница вечеринок», а на другой маленький диск с вычеканенным сердцем и выгравированными вокруг него цветами. Над сердцем было слово «покой», противоречащее другому кулону и выдающее сложную натуру носившей их женщины.