— Это всего лишь омлет, — сказала я папе, не глядя на Колта, но почувствовав, что он забрал тарелку.
— Да, омлет, приправленный толикой райского блаженства, — ответил папа.
Я продолжила раскладывать фриттату и решила сменить тему.
— Папа, ты не мог бы после завтрака зайти ко мне домой и принести мой коврик для йоги? — спросила я, вручая маме тарелку, которую она поставила перед папой.
— Конечно, дорогая, после моих утренних процедур.
Я вручила маме её тарелку, взяла свой кофе и повернулась к папе.
— После фриттаты, твоих процедур, пока ты заедешь ко мне и вернёшься обратно, потом я буду заниматься йогой, а потом принимать душ — я опоздаю открыть бар.
— Я не пропускаю свои процедуры, Фебрари, — сказал папа, и это правда.
— Ты сможешь заняться ими, когда вернёшься, — заметила я, и это тоже правда, хотя я сомневалась, что он согласится, потому что ничто не должно мешать его утреннему расписанию. Даже дочь, которая сильно нуждается в расслабляющей йоге.
— Феб...
— Я привезу твой коврик, — сказал Колт, и я посмотрела на него. Большей части его фриттаты уже не было, и он держал вилку на полпути ко рту и смотрел на моего папу. — На двери может быть полицейская лента, так что лучше поехать мне.
Я забыла об этом.
— Разве тебе не надо на работу? — спросила я.
— Это займет не больше пятнадцати минут, — ответил Колт. — Я съезжу, привезу коврик и поеду на работу.
С этим не поспоришь, да я и не хотела. Это было приятно, и мне начинали нравиться мелочи, которые он делал для меня. Я довольно долго сама заботилась о себе, и уже давно никто не делал для меня такого.
— Спасибо, — тихо сказала я и отвела глаза.
— Господи, дорогая, ты превзошла саму себя, — провозгласил папа с набитым ртом.
— Это омлет, папа.
— Чертовски вкусный, Феб.
— Как скажешь, — прошептала я, чувствуя себя неловко. Конечно, именно на такой эффект я и рассчитывала, неважно, по какой причине, но он всё равно смущал меня.
— Почему ты не ешь? — спросил Колт, и я посмотрела на него и перевела взгляд за его спину.
— Я не ем перед занятиями йогой, — сообщила я.
— Много теряешь, малыш, — мягко сказал он, и мои глаза метнулись обратно к нему. Я почувствовала, как тепло охватило разные места на моём теле, и подумала, достаточно ли плотный у меня топ или всем видно, как затвердели мои соски.
Дальше все ели молча. Потом Колт отнёс свою тарелку к раковине. Он повернулся и протянул руку за моей спиной, чтобы взять тост. Он стоял позади меня, и я почувствовала его руку у себя на пояснице.
— Феб, проводи меня до двери, — сказал Колт мне на ухо.