Я прошла следом за ним к обеденному столу, где он остановился, зажав тост в зубах, и надел свою кобуру и куртку, потом прошла за ним к двери.
Он откусил тост и, пока жевал, второй рукой коснулся моей шеи, приподняв мой подбородок большим пальцем.
— Отличное утро, малыш, — прошептал он, и горячая тяжесть у меня в груди и между ног стала ещё горячее. — А значит то, о чём я попрошу, будет неприятно.
— О чёрт, — сказала я.
— Салли сказал, Новаковски хочет, чтобы ты составила ещё один список. За те пятнадцать лет, что путешествовала.
Я вдохнула через нос, выдохнула и кивнула, что оказалось нелегко, учитывая его большой палец у меня под подбородком.
— Им нужно будет знать, где искать этих людей. Поэтому, если ты в курсе хотя бы последнего местонахождения, добавь это в список.
Я снова кивнула.
Он вздохнул и продолжил:
— И хорошо бы знать, что они сделали. Тогда федералы могут попытаться установить следующую жертву. Это тоже нужно записать, и постарайся вспомнить поподробнее.
Мне в принципе всё это не нравилось, но последняя часть не понравилась ещё сильнее.
— Дай себе время, займись этим после йоги, — сказал Колт. — Как закончишь, позвони мне. Попроси кого-нибудь занести список в участок, когда придёшь в бар.
Я опять кивнула.
Выражение его лица изменилось, я не поняла, как именно, но, клянусь Богом, он выглядел так, будто гордился мной.
— Я позвоню тебе, когда закажу столик, и скажу тебе время, — сказал он.
Я кивнула ещё раз.
— Тем временем, милая, подозреваю, в твоём мозгу придумается куча разного дерьма.
Он не ошибался.
— Колт...
— Не обращай внимания, — перебил меня он.
Я закрыла глаза и снова открыла их, когда его губы коснулись моих.
Он отстранился на дюйм и тихо сказал:
— Так хорошо.
Тут он тоже не ошибался.
— Обещай мне, что бы ни творилось у тебя в голове, ты останешься со мной. Сегодня вечером мы всё обсудим.
— Колт...
— Не повторяй моё имя, просто пообещай.
Я втянула воздух и на выдохе прошептала:
— Обещаю.
Он отпустил мой подбородок и провёл большим пальцем по щеке.
— Я вернусь с твоим ковриком как можно быстрее.
— Спасибо.
— Пока, малыш.
— Пока.
После этого он отпустил меня, отпер дверь и ушёл.
Я повернулась к родителям, которые, не скрываясь, наблюдали за мной и, скорее всего, за нами с Колтом тоже.
— Не начинайте, — предупредила я.
— Нам нечего сказать, — ответил папа, — ты знаешь, что мы думаем.
Я знала, и это не помогало уменьшить чувство страха, глодавшее меня изнутри. Однако это помогало усилить ощущение счастья, поселившееся в груди.
— Фебрари, — окликнула мама, когда я уставилась в пол по дороге на кухню.