Я посмотрела на брата:
— Ни хрена себе, Морри.
Он повернулся и, размахнувшись снизу, бросил ручку с оставшейся частью чашки в раковину с такой силой, что та снова разбилась. Осколки разлетелись по всей кухне.
На этот раз я не отпрыгнула, но сделала шаг назад.
— Морри...
Морри наклонился вперёд:
— Тебе придётся поговорить со мной, Фебрари, поговорить сейчас.
Я успокаивающе подняла руку, но Морри покачал головой.
— Ты расскажешь сейчас или расскажешь, когда приедут мама с папой. Выбирай. Но это слишком затянулось. Мы все позволили этому слишком затянуться. Надо было заставить тебя рассказать много лет назад, до того, как Пит...
— Прекрати! — закричала я.
Никто не говорил со мной о Пите. Никто. Ни Мимс, ни Джесси, ни мама с папой. Даже мой брат, которого я любила больше всех остальных, что значит чертовски сильно.
Я думала, что это сработает, как срабатывало много раз раньше. Все знали, что я не могу говорить о Пите.
Но сейчас не сработало. Морри двигался быстро. Прежде чем я поняла, он схватил меня за плечо и встряхнул. Встряхнул неконтролируемо и почти грубо, так что моя голова дёрнулась назад.
Я мелко и часто задышала. У Морри был папин характер, он мог взорваться, хотя ни один из них никогда не причинили вреда тому, кто этого не заслуживал. У меня был мамин темперамент, я тоже могла взорваться, но мы были женщинами и ранили не кулаками, а словами, и, к сожалению, наша ярость длилась дольше.
— Какого хрена тогда произошло? — Морри приблизил своё лицо к моему. — Почему всё стало плохо? Что заставило тебя поступить так, как ты поступила?
— Морри, отпусти меня.
— Ответь мне, Феб.
— Отпусти меня!
Морри ещё раз тряхнул меня, и моя голова снова дёрнулась.
— Ответь мне!
— Мне больно! — заорала я.
— Мне следовало бы вбить в тебя немного ума! — заорал он в ответ.
Я издала звук, как будто меня сейчас стошнит, это вышло не специально и прозвучало противно. А потом я перестала дышать, не получались даже мелкие бесполезные вдохи — ничего, никакого кислорода.
Морри изменился в лице и отпустил меня, шагнув назад. Он выглядел побитым, это выражение жутко смотрелось на его лице — осознание того, что он сделал и сказал, обрушилось на него.
— Сестрёнка, — прошептал он, но я покачала головой.
Прямо сейчас он не мог снова стать любимым старшим братом. Не после такого. Не после такого. Никак.
— Я переезжаю к Джесси, — объявила я, отворачиваясь.
— Феб, не надо. Тебе нужна защита. Нужно, чтобы кто-нибудь присматривал за тобой.
Я развернулась к нему:
— Пару часов назад, Морри, у тебя неплохо получалось.
Он вздрогнул, дёрнув головой от жестокости моего удара. Как я сказала, мой гнев выражался словами, и они были гораздо больнее, чем ощущения у меня в руке.