Феб отвела глаза и покачала головой.
— Тут нечего объяснять, — сказала она, глядя в стол.
— Думаю, есть.
Её глаза вернулись к нему.
— Да пошёл ты.
Колт уже не беспокоился о ней, теперь он начинал злиться.
— Что?
— Я сказала, пошёл ты. — С последними словами она подалась вперёд. — Расскажи ей, Колт. Когда расскажешь, она поймет.
— Думаю, сначала понять нужно мне.
Феб снова покачала головой и буркнула:
— Враньё. Сплошное враньё.
— Фебрари.
— Я долго была плохим парнем, Колт, уже привыкла, — сказала она совершенно бессмысленно. — Если ты не поступишь правильно и не расскажешь ей, то плохим парнем станешь ты. Ясно?
С этими словами она отпихнула его с дороги, всё ещё рассерженная, открыла дверь и рванула прочь.
Он хотел догнать её, и ему было совершенно плевать, если бы они устроили сцену. «Джек и Джеки» — бар, он просто создан для сцен и достаточно их повидал.
Но Колт был зол, поэтому ему пришлось подождать, чтобы восстановить самообладание, а это заняло некоторое время.
Справившись с гневом, он осознал пару вещей.
Интуиция подсказывала ему: то, что произошло сейчас, не имеет отношения к убийце с топором, стремящемуся принести кровавое воздаяние всем, обидевшим Феб.
Интуиция подсказывала ему: то, что произошло сейчас, имеет отношение к причинам, по которым Фебрари Оуэнс, которую он любил, стала совершенно другой Фебрари Оуэнс.
Он сделал глубокий, успокаивающий вдох и попытался разобраться в своих мыслях.
Одно он знал точно: если Феб решила держать что-то в себе и не рассказывать, она так и сделает.
И что бы это ни было, докопаться не сможет никто.
Так что ему придётся найти другой способ узнать.
И начнёт он с Эми.
Когда зазвонил мой телефон, я сидела на кровати, на которой спала ночью. Сейчас она была трансформирована в стол, и мы с родителями только что закончили есть бекон, яичницу и тосты, которые мама приготовила здесь же, в фургоне, на плите.
Телефон лежал рядом с моей тарелкой, и я уставилась на экран.
Там светилась надпись: «Колт».
Колт никогда раньше не звонил мне, и я никогда не звонила ему. Я два года успешно избегала необходимости заносить его номер в свой телефон, и подозреваю, что Колт делал то же самое в отношении меня.
Но вот оно, его имя, на экране моего телефона. Не «неизвестный номер», а его имя.
В какой-то момент грёбаный Морри записал грёбаный номер Колта в мой грёбаный телефон. Козлина.
И кто-то, скорее всего, грёбаный Морри, дал Колту мой номер.
Я схватила телефон, открыла его и поднесла к уху.
— Алло.
— Твой отец поговорил с тобой?
Я посмотрела на папу, который сидел напротив меня, потом на свою тарелку, потом в окно. Потом я вздохнула и сказала: