— Будешь возражать. Потому что сделанное мною можно квалифицировать как проникновение со взломом. — Она пожала плечами и склонила голову набок. — В конце концов, ты блюститель закона и все такое прочее.
Он махнул рукой.
— Я сам виноват. Мне следовало убедиться, что дверь заперта.
— Теперь она действительно заперта.
— Хорошо, — только и пробормотал он, видя, что худышка Долли оперлась спиной о массивную дверь его кабинета.
Ее узкие плечи и стройные бедра не прикрывали и половины декоративной панели. Она ребенок. И в то же время зрелая женщина. В ней есть все, чего он так хотел и чего старательно избегал.
— Так вот, я пришла попросить прощения за шум. Мы мешали тебе работать…
— Ты уже сделала это.
— Да, сделала. Или нет?
Ее неуверенность заинтриговала Алекса. До сих пор Долли не стесняясь говорила ему, чего она хочет.
— Долли, это твоя квартира. Ты можешь шуметь там, как хочешь и сколько тебе вздумается.
— Ну, ты же тоже живешь там. Я уже забыла, что ты живешь со мной не так долго, как Лиззи. Ей понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к моей… — Долли беспомощно взмахнула руками, а потом сунула их в задние карманы зеленых солдатских брюк, — потребности в шуме, если можно так выразиться.
— Тебе необходим этот шум? — спросил Алекс, хотя на самом деле он хотел получить ответ на вопрос, как Долли сумела забыть, что он живет в ее квартире всего несколько дней. Ну, недель.
Она опять шмыгнула носом.
— Дело не столько в шуме, сколько в общении. В… компании.
В общении… На сей раз он задумался. О том, что Долли находится в окружении живых существ двадцать четыре часа в сутки. Учитывая обитателей моря.
— Не понимаю, как ты умудряешься жить в этом… зоопарке.
— Алекс, я была младшей из шести детей. И действительно выросла в зоопарке. — Сказав это, Долли улыбнулась, и Алекс понял, что она ни о чем не жалеет.
Он взял ручку и постучал ею по картонной обложке блокнота.
— И все же ты не станешь утверждать, что салют тебя не отвлекает.
Долли негромко хмыкнула, как будто и не ждала, что ее поймут.
— Наверно, тишина вещь хорошая. Но вокруг меня всегда было шумно. Я не знала, что такое уединение. Которое другим достается даром.
— Или после соответствующих требований. — Он нес откровенную чушь и, должно быть, выглядел напыщенным ослом. Ослом, запертым в стойле и облаченным в красные спортивные трусы.
— Во всяком случае, твои требования сыграли свою роль. Еще ни одно совещание редакции не заканчивалось на столь драматической ноте. — Долли закрыла глаза, опустила плечи и прижалась затылком к тяжелой двери. При этом выражение ее лица оставалось поистине ангельским. — В этом было нечто… духовное.