Шлюпка отчалила от берега, а Ренки остался стоять на берегу, наблюдая, как она пошла к замершей посреди бухты эскадре, причалила к высокому борту «Морского гуся», а спустя минут двадцать вновь направилась к берегу.
На Ренки вдруг почему-то навалилось чувство одиночества. Может, оттого, что почти за пять месяцев корабельной жизни он привык, что вокруг него всегда толпа народа, или потому, что с тех пор, как он покинул камеру тюрьмы в родном городишке и начались его приключения, ему вообще не часто выпадала возможность побыть одному. Сейчас же, хоть вокруг него и сновало множество народа, но все эти люди были другие. По-иному одетые, говорящие на непонятном языке, да еще и живущие по совершенно иным обычаям и законам. Так что фактически он был один и оттого чувствовал себя неуютно.
А ведь раньше он так любил одиночество! В детстве и отрочестве Ренки мог часами напролет бродить один по окрестностям своего кажущегося теперь таким крохотным и провинциальным городишка, мечтая о великих подвигах и небывалых приключениях или просто любуясь пусть и привычной, но оттого не менее красивой природой родных мест.
Да уж, приключений навалилось выше крыши. И пожаловаться вроде было не на что — как бы туго ни приходилось, в результате друзья всегда побеждали, получая немалую награду и славу. Вон даже в дремучей Ашаа — и то, оказывается, есть люди, которые знают, кто такой оу Ренки Дарээка! Это ли не предмет для гордости? Вот только откуда же тогда, когда он думает о себе, о том мальчишке из прошлого, появляется это чувство безвозвратной потери?
Почему иной раз шалости и проделки детства начинают казаться важнее реальных подвигов, и едва ли не слезы на глаза наворачиваются при воспоминаниях о в общем-то ленивом и размеренном существовании, что он вел до каторги? Ведь тогда он мечтал как раз о той жизни, что ведет сейчас! Загадка, разгадать которую не сможет, наверное, даже хитроумный Готор.
— Так я слышал, чужеземец, что среди своих людей ты почитаешься великим героем? — раздался вдруг чей-то голос.
Обернувшись, Ренки увидел брата гасиига — Рсчкаана. На сей раз он был без пышной свиты и одет достаточно просто. Юбка и накидка без всяких блесток и драгоценных камней, похожие на наряды снующих вокруг людей. Даже его слегка надменное выражение лица не слишком отличалось от лиц остальных туземцев. Тут даже слуги ходили весьма горделивыми цацами.
— Ну, мне довелось поучаствовать в нескольких сражениях и проявить себя, — осторожно ответил Ренки, не слишком понимая, чего от него надо столь высокой особе. — Ваше… э-э-э…