— Врун! — она покрывает мое лицо поцелуями, и я замираю под этой лаской. — Я не могу быть первой! Ты красивый… У тебя наверняка была сотня женщин!
— Была, — снова соглашаюсь я. Просто лишь бы она не прерывалась, не слишком соображая, что Лили говорит. И тут же получаю ощутимый тычок в ребро. Охаю больше от неожиданности, чем от боли.
— Ой, прости! Прости, пожалуйста! Я не хотела! Больно, да? Где? Где больно?
Я показываю пальцем, и она начинает целовать мой бок, задирая свитер. Я скрываю улыбку и поглядываю искоса.
— И вот здесь.
Губы порхают по животу.
— Еще тут немножко…
Синевласка поднимает голову.
— Можно подумать, я тебя просто избила! — возмущается она. Но глаза сияют желтыми звездами, и я снова вздыхаю, прижимая ее к себе.
— Давно хотел спросить… — пальцы путешествуют по ее спине, гладят, изучают. И ее руки изучают меня. Осторожно, ласково, почти трепетно. Мне нравится эта нежность, медленная, томительная ласка, путешествие навстречу друг другу.
— Что спросить? — а губы у нее пахнут кофе и шоколадом… Вкусно.
— А? — кажется, я забыл. Вспомнил. — Почему у тебя волосы синие?
Она какое-то время молчит, увлекшись изучением моего живота. Живот нервничает, сокращая мышцы, потому что изучает она губами, и это сильно… мешает думать.
— Потому что мне так нравится, — выдает она, отвлекшись на песчинку времени.
— Аргумент, — соглашаюсь я. — Мне тоже. Нравится.
И дальше мне тоже нравится все, что она делает, и все, что делаю я. Нам обоим очень нравится.
Потом Лили лежит на моей спине, пока я делаю вид, что уснул. Мы оба знаем, что я притворяюсь, но синевласка целует мне шею и легонько дует. У меня от этого мурашки и глупая шальная улыбка.
— Просыпайся уже, — она перестает целовать, и я открываю один глаз. — Ну просыпайся! Я есть хочу!
Я сразу испытываю чувство вины. Она и так худая, а тут еще я… все соки из нее выжал.
— Это я из тебя все соки выжала, — хмыкает Лили.
— Я что это вслух сказал?
— Ну да.
— Мрак.
— Мрак стянул котлеты. И сожрал почти все.
— Куда в него столько помещается?
— Худые все прожорливые…
Я усаживаю ее к себе на колени и кормлю с рук, слизывая капли соуса с ее губ, шеи, груди.
— Ты правда такой неловкий или нарочно на меня все роняешь?
— Я неловкий. А тебе по идее это должно нравиться. Это эротично.
— Это липко. А я есть хочу. Иначе я сдохну от голода. Понял?
— Понял. Ты какая-то неправильная.
— Да ну тебя…
Она решительно хватает с тарелки отбивную, игнорируя вилку, и впивается в мясо зубами. И мычит от удовольствия, прищурив медовые глаза.
— Совершенно неправильная, — заворожено бормочу я. — Где же ты раньше была, синевласка?