Цветок помоек и принцесса отбросов.
Я отвернулся и ушел на кухню разогревать ужин. Когда обернулся, девчонка сидела, ссутулившись за столом, и жадно принюхивалась к плывущим аппетитным запахам. Как она подошла, я не услышал, все-таки двигается она почти беззвучно, как кошка. Но это понятно. Дети окраин быстро учатся умению не привлекать лишнего внимания и растворяться в тенях города.
— А где Мрак? — хрипло спросила она и снова вытерла нос рукавом.
— Там есть салфетки, — кивнул я на украшенную орнаментом серебряную коробочку. — А Мрак сам придет, когда захочет.
Поставил перед девчонкой тарелку с покупными котлетами и картошкой, рядом стакан молока. Себе налил виски, добавил льда. Есть мне не хотелось. Девчонка сглотнула, косясь на горку еды, вытерла нос и смутилась. Потянулась к коробке и неловко уронила ее на пол, свалилась со стула, пытаясь поднять. Снова вытерла нос рукавом и посмотрела на меня с вызовом. Я не двигался, потягивая виски и наблюдая ее бестолковые движения.
— Сколько тебе? Лет.
— Двадцать пять!
— А если правду? — хмыкнул я.
— Восемнадцать, — она смутилась, тронула вилку бледными пальцами. Под короткими неровными ногтями — траурная кайма грязи. — Правда, восемнадцать! Месяц назад исполнилось…
Я осмотрел ее тощее тело. Восемнадцать? На вид меньше.
— Ешь, — приказал я, и она послушалась, торопливо принялась впихивать в себя еду, положив руки на стол и почти обнимая тарелку, растопырив локти. Такая характерная поза. Так делают те, кто привык охранять свою еду от посягательств более сильных тварей, способных ее отобрать. Кажется, если бы я не смотрел, она и вилку бы бросила, ведь руками быстрее, в пригоршню больше еды помещается.
Отвернулся, налил в чайник воды и поставил на плиту. С виски пора завязывать, последнее время я пью слишком много. Плохо. Так что придется заливать в себя горький кофе.
— Не боишься заходить в дом к незнакомцу? — не оборачиваясь, спросил я.
— Я к чужим не хожу, — с набитым ртом прохрипела она. — Хотя, кому я нужна? Я же страшная.
— И на таких любители найдутся, лишь бы тело молодое было, — хмуро бросил я. — Или детское. К тому же ты не страшная.
— Ну да, всякие придурки есть, — она отхлебнула молоко. — Но я осторожная.
— Что ж ко мне зашла, осторожная? — обернулся, оперся о стойку, не спуская с нее глаз.
— Так вы же нормальный. Я в таких делах не ошибаюсь, у меня чуйка. И Мрака вон взяли… Значит, человек хороший.
Я откинул голову и рассмеялся. Да уж, с такой «чуйкой» странно, как она до своих восемнадцати дотянула.
— Хреновая у тебя интуиция, — просветил я.