– Госпожа интересуется ядами?
К удивлению, ответ монаха прозвучал уклончиво:
– Составление мазей требует особых знаний, и их можно почерпнуть из разных источников. Только Господу дано решать, что есть яд, а что нет.
Катарина проявила настойчивость:
– Она лекарства тоже делает? Госпожа Хедвиг занимается врачеванием?
Отец Доминго выпрямился, глядя прямо в глаза девушке, и веско произнес:
– Я боюсь, что из моего рассказа вы сделали неправильные выводы. Госпожа очень умна и умеет готовить разные сборы, время собирания трав для нашей кухни тоже определяет она. Аптекарь из Верфена говорил мне, что ее мази и притирания настолько хороши и тонко подобраны, что даже он иной раз не может определить состав. Однако, – тут голос монаха стал громче, он сердито отчеканивал каждое слово. – Хедвиг Лауфенбургская – не знахарка и не занимается врачеванием. Госпожа никого не лечит сама. Никогда! Все, что делается в лаборатории, она использует для себя или для нашей работы. – Он кивнул на расставленные на столах баночки с красками. – А если в замке кто-то заболел, то посылают в Верфен. Сейчас, дочь моя, – он дал понять, что следует сменить тему разговора, – вы можете выбрать что-то для чтения.
И он снова склонился над работой.
После такого отпора Катарина не решалась спрашивать что-то еще, хотя вопросы так и теснились в голове. Она отвернулась к ближайшему шкафу, взяв в руки первую попавшуюся книгу, и сделала вид, что внимательно листает страницы.
«Хедвиг занимается ядами… А девушка, умершая от неизвестной болезни в графской сокровищнице, как будто бы от укуса змеи – откуда здесь взяться змеям? – Могла она быть отравлена? Но это случилось давно, проверить ничего нельзя».
Катарина пролистнула страницы, не вглядываясь в текст.
«Ночью, когда воры проникли в сокровищницу, и была убита Мариам, никто ничего не слышал, все слуги спали. Даже, – Катарина вспомнила рассказ Ульриха, – графский оруженосец заснул, чего никак не должно случиться. Весь замок спал. Что-то подмешано в вино? Ульрих выпил немного вина, он сам сказал. А Хедвиг умеет составлять сборы, это слова отца Доминго. Где сбор, там и зелье. Сонное зелье».
Катарина вздохнула. Представить Хедвиг Лауфенбургскую, вылезающую ночью из окна замка по веревке, невозможно. Как, собственно, и днем тоже.
«Интересно, – хмыкнула она, – если Хедвиг составляет мази для себя, насколько это ей помогает?» – Они с Лаурой пытались определить возраст кузины графа, но разошлись во мнениях – Катарина склонялась к тому, что Хедвиг старше их лет на пять-семь, тогда как Лаура язвительно уверяла, что склонна называть Хедвиг тетушкой.