Они молчали, лишь ветер стучал ветками деревьев снаружи.
Наконец Марго заговорила, и каждое слово давалось ей с трудом и болью.
– Я не та, кем ты привык меня видеть.
– А ты думаешь, я вижу тебя как-то особенно? – тихо спросил Лео.
– Та женщина, что ты встретил в баре, – гламурная, уверенная в себе, сексуальная. – Марго усмехнулась. – Не то чтобы я задирала нос, но мне всегда хотелось такой казаться окружающим.
Лео помолчал, а затем спросил:
– Какая же ты на самом деле?
– Уличная кошка из Марселя. – Она бросила быстрый взгляд на него, ожидая увидеть удивление, отвращение. Но лицо Лео оставалось непроницаемым.
– Как же уличная кошка из Марселя превратилась в преуспевающую даму из Парижа? – спросил он.
– Просто тяжелый труд и немного везения, полагаю, – ответила она, заправляя за ухо волосы и глядя в окно на зимний белый день. – Но я всегда ощущала себя именно уличной девчонкой.
– Но это не значит, что ты на самом деле такая, Марго, – не думаю, что мы все так уж искренни, показывая себя окружающим.
Она сделала изумленное лицо.
– Значит, ты вовсе не самоуверенный и всемогущий генеральный директор?
Он улыбнулся и пожал плечами:
– Ну, я исключение, разве не понятно?
Она рассмеялась, а затем покачала головой:
– О, Лео. – Она устало и печально вздохнула. – Если бы ты только знал о моем детстве.
– Так расскажи мне.
И хотя голос его был мягким, Марго поняла, что это приказ, которому она должна повиноваться, потому что она уже про себя решила, что нужно рассказать ему правду. Тяжелую и горькую.
– Я выросла практически на улице, – начала она медленно. – Очень близка была эта перспектива. Моя мать была наркоманкой. Метамфетамин – хотя я сначала не понимала, в чем дело. Но наркотики… завладели ее жизнью.
Вот теперь на лице Лео явно читался шок. Но когда Марго посмотрела на него, он вновь надел маску спокойствия, хотя уголки губ слегка опустились.
– Мне жаль, – сказала он проникновенно.
– И мне. – Она нервно рассмеялась, и в смешке этом слышались слезы. – О боже, мне тоже очень жаль.
– Она хоть как-то заботилась о тебе?
– Не очень, а иногда и совершенно нет. То есть сначала как-то заботилась, до того, как стала наркоманкой. По крайней мере, я так думаю. Я же как-то выжила. Отец ушел от нас, когда мне было четыре. У меня остались лишь какие-то смутные воспоминания о нем.
– Да, это тяжело.
– Очень.
Марго и впрямь смутно помнила огромного мужчину, который заключал ее в медвежьи объятия и подкидывал к потолку. Так почему же он оставил ее? Этот вопрос мучил ее годами. Как мог мужчина уйти от своей семьи? Неужели он не любил свою дочь?