— Что это?! — голос Лиарии обжег, словно плеть, и холодные пальцы легли на его спину. Туда, где пульсировала метка избрания. Шариссар отстранился, прикосновение было ему неприятно. Посмотрел через плечо.
— Это метка избрания, Ваше Величество. Но, думаю, вы и так это знаете.
Ее ногти царапнули кожу паладина, словно Лиария с трудом сдерживалась, чтобы не вогнать их по самое основание. Синие глаза заволокло тьмой полностью, и над башней начал заворачиваться черный вихрь.
Королева злилась.
— И кого же мне следует поздравить, дарей–ран? — голос же, напротив, прозвучал почти ласкающе.
— Никого, — Шариссар отвернулся и ступил в чашу. Черная кровь всколыхнулась от его движения, пошла волной. — Это ошибка зверя, и я ее исправлю.
Он лег в чашу и прикрыл глаза. Провел по запястью лезвием, не глядя, и опустил руку, позволяя крови смешаться. Багровая жидкость вскипела, вскрылась пузырями, побелела, словно на ней появился налет инея. И сердце Оххарона запульсировало тяжело и мощно, заставляя кровяные нити, что опутывали его, потемнеть почти до черноты.
Лиария вошла в чашу, ее золотое платье напиталось кровью и красной волной укрыло тело королевы.
— Кажется, сердце Оххарона не желает принимать тебя обратно, Шариссар! — ветер взметнул белые волосы, и темнейшая раздраженно отогнала его. — Или оно не хочет принимать тебя с этой меткой? Кого выбрал твой зверь, дарей–ран?
— Не думаю, что это имеет значение, — ровно ответил Шариссар, снизу вверх глядя на королеву.
— Ты отказываешься отвечать мне?
— Это не имеет значения, — с легким нажимом повторил паладин.
— Я настаиваю!
Кровь уже бурлила, словно лава, ее цвет менялся, то вспыхивая алыми огненными отблесками, то темнея черной коркой. И в этом свете волосы и кожа Лиарии казались еще белее, лишь в глазах пылало отражение багрового огненного сердца. Шариссар встал так резко, что черно–красная жидкость скатилась волной с его тела, выплескиваясь через бортики.
— Я сказал, что это неважно, — процедил он, шагнув к королеве. Так близко, что она увидела в черно–синих глазах свое отражение. — Если сердце Оххарона не примет меня, что ж… — Он усмехнулся, в упор глядя в глаза королевы.
— Ты забываешься, Шариссар, — ее голос стал похож на шипение ядовитой змеи. — Ты служишь мне и обязан…
— Я служу Оххарону, — бесцветно оборвал ее паладин. — И лишь ему. И если вы имеете претензии к моей службе, Ваше Величество, я готов принять их с должным вниманием и почтением.
Лиария облизала губы, внезапно ставшие сухими, и усмехнулась.
— Вот как… Ты всегда был… своеволен, дарей–ран. Но это помогает тебе вести Оххарон к победе.