— Мне не нравится этот запах, — решительно заступил мне дорогу оборотень. — К тому же чужак не один, поэтому я пойду с тобой.
Я с сомнением на него посмотрела.
— Мадам Ольдман не жалует мужчин. Мартина она сама приглашала, а ты… как бы без шкуры сегодня не остался.
— Главное, чтобы ты не осталась. Остальное я переживу, — на удивление серьезно ответил оборотень и, прежде чем я успела возразить, первым зашел во двор.
Мы с Мартином, забрав у друзей охапки трав, послушно двинулись следом. Мохнатого предупредили: пускай не жалуется, если мадам Ольдман решит подпалить ему хвост. Васька в свое время уже нарвался, когда захотел за мной проследить, и с тех пор держится от забора подальше. Улька тоже близко не подходила — к баньши у старухи какая-то особая нелюбовь. А уж к плутоватому фею она и вовсе дышала неровно. В том смысле, что всякий раз, когда Шмулю удавалось хоть на волосок нарушить воздушное пространство над лужайкой, с ним всегда происходило что-то нехорошее. То оса за губу цапнет, то крыло подвернется, то невесть откуда взявшийся муравей за шиворот упадет. Один Зырян ни разу не пострадал. Но исключительно потому, что не совался в дом.
— Осторожнее там, — пробурчал Васька, беспокойно потоптавшись возле калитки. — И это… зовите, если что.
Рас, что удивительно, внутрь не пошел — остался вместе с ребятами, безмятежно жуя сорванную по пути травинку. Но при этом так внимательно водил взглядом по сторонам, что я сразу поняла — наглый волчара будет начеку и никого не даст в обиду. А если понадобится, и за ограду метнется, не испугавшись проклятия старой ведьмы.
До крыльца мы добрались без приключений, ни один растущий вдоль тропинки кустик не посмел загородить нам дорогу, а появившийся в воздухе огромный осиный рой, задумчиво покружив над головой Сара, быстро растворился в наступающих сумерках. Но как только мы приблизились, из дома донеслись приглушенные голоса — хрипловатый мужской, чем-то явно недовольный, и задорный женский — вернее, девчоночий, в котором слышалась откровенная насмешка.
— … Я уже все сказала, Арлахх. У тебя двое суток. После этого твой портал закроется навсегда.
— Ты не посмеешь! — вскипел мужчина, и в домике что-то с глухим стуком упало. А затем послышался заливистый смех ведьмы.
— Кто мне запретит? Кстати, я передумала: у тебя остались всего одни сутки, несдержанный ты наш. А промедлишь еще немного — я урежу твой срок до часа. Хочешь развеселить меня еще больше?
Из-за двери раздался раздраженный рык, и я едва успела отпрянуть, потому что старая дверь с отчаянным визгом распахнулась, едва не стукнув меня по лбу.