Госпожу Ольдман я с тех пор уважаю. А вот городскую стражу не люблю, поэтому появление господина Лейбса посчитала за дар Небес и, приняв самый легкомысленный вид, словно невзначай вышла из-за угла.
Что он распознает подвох, я не боялась — сейчас меня и маман бы с трудом признала. Господин Лейбс и подавно ничего не понял, поскольку до него уже донеслось «дыхание страсти», от которого даже самые стойкие мгновенно теряли голову.
Опьяненный коварным ароматом воин, испустив радостный вопль, со всех ног кинулся мне навстречу, бормоча что-то про «единственную и неповторимую», «свет его очей» и «сияющего ангела подворотен». Само собой, споткнулся по дороге. Собрал на себя всю имевшуюся под ногами грязь. Но все же выпрямился. Вытер со щеки подозрительные бурые пятна. После чего торжественно подошел и, прижав правую руку к груди, витиевато признался во внезапно вспыхнувшем чувстве, которое готов был тут же, не сходя с места, доказать любым доступным ему способом.
Беспрестанно целуя мне руки, он безропотно согласился провести ночь в указанной мною таверне. Без единого возражения оплатил там комнату до утра. Не удивился, когда я выпила нейтрализатор запаха. Почти бегом взлетел по крутой лестнице. Галантно распахнул обшарпанную дверь и, пожирая меня горящими глазами, буквально взмолился, чтобы я позволила что-то для себя сделать.
Собственно, он бы и из окна сейчас выбросился, если бы я пожелала, но такие жертвы мне были не нужны. Поэтому я велела раскрасневшемуся от возбуждения мужчине снять с себя перевязь с оружием, улечься на единственную кровать и крепко уснуть, разрешив при этом воплощать свои эротические фантазии во сне.
Отрубился он практически мгновенно. Но с такой блаженной улыбкой на усатом лице, что я понимающе хмыкнула. После чего набросила на сладко сопящего стражника любезно одолженный у него же плащ. Избавила его карманы от лишней наличности. После чего уселась за стол и засекла время, которое требовалось здоровому и рослому мужчине, чтобы справиться с заразой.
«Дыхание страсти» — сильное, но, к сожалению, мало востребованное зелье. И для совращения оно не годилось по одной-единственной причине: после того, как спадал первый эффект, одурманенный переставал беззаветно любить. И начинал так же беззаветно, искренне ненавидеть. Однако меня обе фазы воздействия зелья полностью устраивали, и каждую из них я собиралась использовать по максимуму. Оставалось только придумать, как выманить нового преподавателя из учебного корпуса и каким образом избежать жертв среди учеников.