Не было ничего неожиданного. Отец приветствовал возвратившегося сына с холодным пафосом, так, будто тот и не покидал дома с горечью в душе и не прожил восемь лет вдали от семьи. И как Энтони и ожидал, отец не проявил ни неудовольствия, ни восторга при известии о его женитьбе. Свою невестку он приветствовал с безукоризненной учтивостью. Так же поступили и все остальные члены семьи. Но маркиза такой сухой прием даже обрадовал. Будь все по-другому, он не знал бы, как ему смотреть в глаза Уильяму и Клодии, что сказать им. Еще в дверях Энтони заметил их и понял: они – муж и жена. И Клодия стала еще красивее, чем раньше.
Ему доставило огромное удовольствие, больше, чем ожидал, представить свою жену. Ощутить, как потрясен отец. Продемонстрировать им всем, что женился. Женился, в конце концов, по собственной воле, что его при этом ни в малейшей степени не интересовали династические соображения. До этого момента маркиз и сам не понимал, как много причин у него было, чтобы выбрать жену именно таким образом и жениться до приезда домой.
А потом наступил кульминационный момент. Когда экономка уже собиралась увести его жену, она улыбнулась. Нет, даже не улыбнулась, а осветила весь холл теплым выражением своего лица и, несмотря на свою ужасающе тусклую поношенную одежду, внезапно поразила всех своим очарованием. И она назвала его светлость отцом. Это был незабываемый момент. Никто еще не позволял себе такой фамильярности с герцогом Уитингсби. Ни в ее улыбке, ни в словах не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало вульгарность. Просто все это было очень неожиданно для этого дома.
И тут– то у маркиза и родилась идея. Он назвал жену «любимая». Герцог, без сомнения, счел такое обращение вульгарным. Энтони пережил такой триумф, о котором и мечтать не смел.
Он последовал за отцом в библиотеку, но не остался стоять в дверях, как обычно делал раньше, когда его сюда приглашали. Прежде Энтони смотрел на отца, сидящего за своим огромным дубовым письменным столом, соблюдая субординацию. Нет, он никогда не будет больше стоять в дверях. Маркиз Стаунтон подошел к окну и посмотрел на озеро.
– Как поживаете, сэр? – спросил он. Отец не лежал на смертном одре, но, без сомнения, был болен. А именно здоровье отца и послужило причиной его возвращения домой.
Его светлость не ответил на вопрос.
– Вы женились недавно, – сказал он. Это был не вопрос, а утверждение. Маркиз не сомневался, что отцу известно каждое его движение за последние восемь лет, хотя они не написали друг другу ни строчки до того, как герцог в своем письме призвал сына домой.