Семеркин усмехнулся.
— Да у нас вообще такое не принято, — возразил он. — Игра идет на наличные. Если ставить нечего — игра прекращается. Кому нужны эти цацки. Возись с ними потом!
— А машина? — тут же спросил Гуров. — Машину можно же забрать!
— Да не забирал у него никто машину! — усмехнулся Семеркин. — Я бы в курсе был. Такие вещи сразу становятся известны. Не верите — можете пройти на стоянку, посмотреть. Какая у него машина?
— Ладно, верю, — задумчиво сказал Гуров.
Версия полковника рушилась на глазах. Он был уверен, что Кораблев крупно проигрался в казино, а потом разыграл перед Абрашиной слезливую сцену, уверяя, что его ограбили и избили. Кстати, при этом в полицию он не обратился, а вот если бы ограбили по-настоящему — побежал бы как миленький. В эту версию укладывались все. Но она оказалась ложной. Считать, что Семеркин вешает ему лапшу на уши, у Гурова не было оснований.
— Так, а сегодня он придет? Не говорил? — Гуров все отчетливее понимал, что беседа лично с Леней Кораблевым становится полковнику крайне необходима.
— Ха! Он вообще-то не докладывает. Но, думаю, вряд ли.
— Почему? — поднял бровь Гуров.
— А он вообще у нас последнее время редко появляется.
— Ты же говорил, два раза в неделю. Путаешься в показаниях, Вадик! — погрозил ему пальцем Гуров.
— Это раньше, — принялся объяснять Семеркин. — Раньше часто тусовался, почти каждый день. Потом — два раза в неделю. Сейчас вообще редко.
— А почему?
— А кто его знает? Наверное, другое место нашел.
Семеркин смотрел мимо Гурова. Полковник крепко взял его за плечо и развернул к себе.
— Какое место, Вадик? — выразительно спросил он, глядя прямо в глаза Семеркину.
Тот вздохнул.
— Ну, он как-то обмолвился, что в «Бессоннице» зависает. Да не знаю я! У нас не говорят о конкурентах!
— Ладно, Вадик, — полковник поднялся. — Если он вдруг появится, позвони майору Балабанову, не сочти за труд…
— А майор ничего не просил мне передать? — Семеркин испытующе посмотрел на Гурова, глаза его заблестели. — Ну, за сотрудничество!
— Велел, — серьезно сказал Гуров. — Уголовный кодекс. И подчеркнул там красным карандашом статью двести двадцать восемь.
— Обижаете, — расстроился осведомитель.
Гуров достал купюру в тысячу рублей и протянул ему.
— Держи. Купи ящик молока, оно полезнее наркоты.
Семеркин ничего не ответил, с независимым и достойным видом сунул деньги в карман и, отперев дверь, выглянул в коридор. Стрельнув глазами туда-сюда, коротко кивнул полковнику:
— Выходите! Идите в зал.
Гуров неторопливо вышел из кулуаров. Кажется, никто не заметил их с Семеркиным отсутствия, тем более что Вадик очень скоро появился совершенно с другой стороны — видимо, обошел здание через улицу. Дальнейшие действия полковнику нужно было обдумать…