Я беззаботно помахала головой:
- Неа.
- Откуда такая уверенность? Если я не собираю вещи, это еще ничего не значит.
- Ты можешь собрать сто миллионов вещей и сложить их в сто миллионов чемоданов, засесть на вокзале с билетом в кулаке и все равно я тебе не поверю! Потому что, - я наклонилась и поцеловала Ее, - потому что ты это я, твое сердце бьется во мне. И сегодня оно не готово меня покинуть... Я это чувствую.
...
Мы бежали по полоске мокрого песка, по самой границе моря и суши. И волны послушно слизывали наши следы, заботливо оберегая нас от охотников с факелами и начиненными серебром ружьями. Мы смеялись. Ветер относил наш смех дальше от берега, кидал его дельфинам, будто яркий глянцевый мячик. Охотники останавливались и, улыбаясь, смотрели, как играют дельфины нашим смехом. А мы бежали дальше. На рубеже моря и суши.
- И все-таки меня нет в твоих ладонях, - остановившись, сказала Она, - нет той любви, о которой ты говоришь.
Она помолчала, задумчиво глядя на воду, потом посмотрела на меня:
- Думаешь, ерунда? Твои руки не любят меня.
- Мои руки любят тебя каждую ночь.
- Я не о том...
Я подняла одну из ракушек, которыми был усеян весь пляж – сухие ребристые пластинки, высушенные солнцем и ветром, маленькие острые лезвия, заточенные самой природой – и с силой вонзила в ладонь. Тогда я была готова на любые безумства. Ради Нее...
- Смотри, - ладонь пересекала ярко-алая линия от большого пальца до мизинца, - смотри, это - ты. Ты – кровь моя. Ты – одна-единственная линия ладоней моих. Видишь, ты перечеркнула все остальные.
Лейла изумленно смотрела на мою руку:
- Ты... Ты безумна...
Любые безумства в нашей жизни оставляют следы видимые или незаметные. Тонкая ниточка шрама на моей ладони навсегда осталась воспоминанием о том безумстве. Шрам, перечеркнувший линии руки... После я никому не давала разглядывать свои ладони. Там был тайный код, шифровка, предназначенная лишь Ей. Линия моей любви. Ни один хиромант не разгадает скрытого смысла ее. Лейла...
Двадцать один день безумного счастья.
Первый – Ее губы на моих губах.
Второй – Ее руки в моих руках.
Третий – Ее бедра на бедрах моих.
Четвертый – Ее глаза на расстоянии поцелуя.
Пятый – Ее дыхание на коже моей.
Шестой – плавные волны голоса Ее.
Седьмой – запах Ее пьянящий.
Восьмой – нежный жар грудей Ее.
Девятый – стаккато Ее сердца под щекой моей.
Десятый – влага Ее на пальцах моих.
Одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый...
Я могу придумать название каждому дню, часу, каждой минуте, проведенной с Ней. Это была Ее эра. Эра Лейлы...