- Депрессия.
Я согласно кивнула головой:
- Да, наверно, акклиматизация спровоцировала...
...
Мама долго, тревожно, по-птичьи поворачивая голову, всматривалась в мое лицо, будто что-то потеряла в нем где-то в районе между лбом и верхней губой. Ничего не обнаружив, она вздохнула и сказала звенящим от страшного подозрения голосом:
- Все. Я так и знала. Это сглаз. Порча. Приворот.
- Мам, ну перестань... Я просто очень устала за это лето. Вымоталась.
- Нет, нет, - она уже полностью уверилась в своем подозрении и судорожно искала способы моего спасения, - это приворот.
Гадалка с длинными ногтями и волосами поводила тонкими сухими руками над моей жизнью... Нашла меня в стеклянном шаре и ткнула острым ярко-красным ногтем. Хотела кому-то путь указать, да сил не рассчитала и попала точно в сердце. Стеклянный человечек в шаре взмахнул испуганно руками, будто улететь пытался, но не взлетел – на колени упал, пытаясь сердце прикрыть ладонями...
...
Бой-френд стоял между мной и ослепительно светлым прямоугольником окна. Он любил стоять вот так, чтобы его красивое мужественное лицо с упрямым подбородком и прямым чеканным носом оставалось в тени. Злость и обида затвердели в нем до такой степени, что, казалось, он нашпигован цементом. Его черный неподвижный силуэт напоминал мишень в тире. Обманчивое впечатление... Это он смотрел на меня сквозь прорезь прицела и цедил слова, безжалостно выкидывая местоимения:
- Любишь только себя. Как мог жить с такой? О свадьбе думал! Трахалась с ней? Господи! Изменила с девкой!
Он выкручивал себя этими фразами, как белье после стирки. Я слышала треск непрочной материи, видела последние капли его гнева. Сейчас он встряхнется, расправит себя, развернет. Подсохнет голос. И на невидном лице появится насмешка. Я не достойна быть свидетелем его гнева, а тем более его обиды. Он шевельнулся, хрустнул пальцами и натянуто-шутливо произнес:
- А впрочем, милая, решай сама. Взрослая девочка. Глупая, правда. Глупая! Если что – звони.
И, насвистывая, ушел. Не уточняя, если «что».
...
Целый месяц выматывающих разговоров с милым, мамой и подругой, заканчивающихся истериками и взаимными оскорблениями, довел меня до состояния близкого к помешательству. В конце концов, я запретила им поднимать эту тему:
- Ничего не было, - сказала я. И день за днем пыталась заставить себя поверить в это. Я боролась с собственным сердцем. Тщательно, день за днем я возводила каменную стену, отделявшую меня от каких-либо воспоминаний. Создавала пустоту. Искусственный вакуум, в котором погибали молекулы моей памяти... Словно культурист, упорно наращивающий мышцы, создающий рельефы своего тела, я создавала рельефы нового мира. И помимо тренажеров, эспандеров и гантелей были у меня свои стероиды и анаболики.