...
- Истощение, - белый веселый доктор крутился вокруг койки, разглядывая меня со всех сторон. Лицо доктора было в шрамах и ссадинах. Наверно однажды он лопнул со смеху, и его пришлось собирать по кусочкам. Он положил руку на мой лоб, засмеялся. – Ну что, голубушка, и сколько же мы не ели – десять дней, пятнадцать?
«Пару тысяч пустых неспокойных лет...»
- Сколько, сколько? - он наклонился ко мне, приложив ладонь к уху. Ухо было большим и конопатым. Я скосила глаза – в руку была вставлена прозрачная трубка, конец трубки был где-то вне пределов видимости, но, судя по вертикальному положению, уходил прямо в небо. Дернешь три раза – поднимайте, мол, воздух заканчивается. Может быть, поднимут...
Через неделю меня выписали. Дали лист бумаги с перечнем продуктов и часами их приема. «Строго придерживаться!», - сказал не очень убедительно веселый доктор.
Дома было спокойно и пусто. Исчезла Полина со всеми вещами. Будто и не было ее никогда. А может, и правда не было? Может она лишь плод истощенного нехваткой витаминов и минералов, белков и углеводов, утомленного передозировкой никотина сознания? Я перерыла всю квартиру, но не нашла ни одного подтверждения ее пребывания здесь. Пропала засушенная белая лилия, толстая тетрадь, даже аромат духов бесследно испарился. Исчезла и фотография Лейлы. Но мне уже было все равно. Я решила выздоравливать – два с лишним года это явный перебор...
...
- Алло, алло, привет, слышишь? Привет, - встревоженный голос Юси в телефонной трубке меня неожиданно обрадовал. – Я вчера вечером приехал. Тебе звоню – никто не отвечает. Позвонил твоей матери, она сказала, что ты в больнице, что случилось? Алло!
Я улыбнулась ему, жалко не видит:
- Юсенька, приезжай ко мне вино пить. Правда, мне строго настрого запретили алкоголь, никотин и антидепрессанты... Но, думаю, от пары бокалов ничего не будет.
Юся приехал. Загорелый, вихрастый, без очков и галстука. Поездка к родителям, несомненно, пошла ему на пользу. Мелкий остался там набираться здоровья в чистом уральском климате.
Мы выпили вина в полнейшей тишине.
- О ком скорбим? – я похлопала Юсю по плечу и улыбнулась, - Юсь, жизнь, в общем-то, замечательна, и нет повода обижаться на нее.
Мы все делаем сами.
Юся согласно тряхнул вихрами и поднял бокал:
- Давай за то, чтобы то, что мы делаем, не давало нам повода обижаться на жизнь!
- Ну ты завернул! Но, в общем, правильно. Знаешь, раньше, когда мне приходилось куда-то добираться на метро, я сидела в вагоне и просила небо о большой настоящей любви. Такой, чтобы крышу прочь, чтобы бессонница и аритмия, кофе ночью и лихорадочный блеск в глазах... Не подумала я о том, что в метро преисподняя ближе, нежели небо.