Двери открыла сама Элизабет Бреннан и, узнав, что он готов рисовать Райана, кивнула и позвонила, велев показавшейся внизу горничной найти и позвать мистера Райана.
— Он в комнате управляющего, Джейн, если же там нет — посмотри на конюшне.
Горничная моментально исчезла. Донован понял, что слуги, которых подлинно было мало, отлично вышколены.
Видимо, Джейн нашла мистера Бреннана в комнате управляющего, ибо появился он очень скоро — вместе с Джорджем Лидсом. Донован мысленно восхитился: сегодня Райан Бреннан был в тёмно-вишневом сюртуке, очень ему шедшем. Чарльз подумал, что может использовать ту цветовую палитру, что была на полотне Николаса Маса, только затемнить пурпур и вместо коричневой умбры использовать более тёмный тон жжёной слоновой кости. Глаза Райана отливали шартрёзом, кожа казалась лилейной.
Сам Райан, вспомнив о позировании, кивнул.
— Не забудьте, Джордж, передать Майклу, пусть добавит ей ячменную муку, заваренное льняное семя, морковь, отруби и траву.
Управляющий кивнул и исчез. Художник и Бреннан прошли в мастерскую, и Райан опустился на стул.
— Надеюсь, я буду послушной моделью, — пробормотал он, — хоть охотнее я позировал бы в кресле, просто засыпаю.
— Рано поднялись?
Райан вздохнул.
— Почти не спал. Лучшая гнедая кобыла в моем заводе, Кармен, ожеребилась.
Донован знал, что для опытных лошадников это подлинно событие и вежливо осведомился, всё ли прошло благополучно?
— Да, — кивнул Райан, — жеребёнок встал тут же, но роды случились под утро, а грум ждал их около двух ночи. Потом ещё с Джозефом препирались… Сейчас мне кажется, у Кармен мало молока, но Блэкмор говорит, хватит.
— А о чём вы препирались с мистером Джозефом Бреннаном?
— Я хочу назвать жеребенка Кагором, — пояснил Райан, — у него вишневый отлив шерсти, а он настаивает на Черри, — Бреннан прикрыл рот рукой, зевнул и сонно извинился, — отец Кагора — рекордсмен, он стоит дороже собственной статуи из чистого золота. Если мне повезёт, сынок ему не уступит, — на лице его проступило выражение мягкого довольства и гордости.
Донован почти не слушал, торопливо делая наброски. Райан сидел спокойно, полусонно глядя вдаль, временами веки его смежались, и тогда Чарльз вынужден был будить свою модель. Сам он помнил, что хотел бы многое узнать от Райана, но сейчас ничего не мог с собой поделать: итальянский карандаш шуршал по бумаге, эскизы множились, Донован менял положение мольберта, двигал лампу — и рисовал, стремительно, истово, почти безумно.
— Я не помешаю? — В двери заглянула мисс Элизабет.
— Заходи, Бесс, — тон Райана был по-прежнему сонным, — о, мой Бог! Как ты догадалась?