- Высокородный Кух, не откажите мне, пожалуйста в любезности стать вторым свидетелем сделки между мной и родовитым Даниэлем де-Фонбло.
Вскоре после оформления предварительного обязывающего договора (для этого используется клятва чистых помыслов, заверяемая свидетелями) мы с Марией покинули королевский дворец. Приехав в мой брюссельский особняк, мы свалились без сил.
Назад в маркизатство мы добирались тем же маршрутом, что и при поездке в Брюссель и, до Гента, в той же компании. На обед мы остановились у родовитого Фрица, графа Гент. После обеда мы с высокородным Петром разъехались по своим владениям. В маркизатство я и Мария прибыли к ужину, после которого я сразу же уснул.
***
С утра, сразу после завтрака, меня ждало настоящее потрясение. Только я успел устроиться в своём кабинете, чтобы проделать упражнения на резерв (ну, или в данном случае, правильнее будет: на развитие энергосистемы), как в дверь постучались. Разрешив войти, я с нарастающим изумлением наблюдал, как Филипп в сопровождении двух дюжих слуг тащит ко мне фолиант, размером с мой столик у камина и высотой немногим меньше его.
- Что это? - сказать, что я был подавлен размерами сего труда, это ничего не сказать. Промелькнувшая мысль, что если у рода Ривас СТОЛЬКО традиций и обычаев, то может быть не стоит стремиться стать его главой, была безжалостно подавлена... вернее, была предпринята почти успешная попытка её безжалостно подавить. Но тут в мой душевный раздрай вмешался голос Филиппа.
- Первородный Серж Ривас, маркиз Ипрский, наследник герцогства Ривас, эта книга предназначена для помощи главе рода в проведении различных ритуалов. С ней Вы сможете получить максимальную пользу от каждого ритуала, проводимого Вами.
- Единственным ответом, в котором не было бы матерных слов, было: "А-А-А..." в моём исполнении.
В книге, которую мне с величайшим пиететом к ней вручил Филипп, описывалось триста шестьдесят ритуалов, которые нужно производить на алтаре рода. Посчитав все даты, в которые нужно проводить те из них, которые привязаны к датам, я удостоверился, что отъезжать от маркизатства больше, чем на месяц, да и то раз в году, мне противопоказано. Какое-то время я пребывал в шоковом состоянии, но потом меня посетила светлая мысль пригласить Кузьмича. Как оказалось, мысль была не только светлая, но и своевременная. Правда вначале Кузьмич чего-то жаловался, что его простуда одолела, но после того, как я приказал принести какао, настроение домового резко пошло в гору.
Узнав о сути моих затруднений, Кузьмич долго ругался. Хоть я и понимаю язык домовых, но в речи Кузьмича многое осталось за рамками понимания. Выговорившись, Кузьмич снизошёл до пояснений: