— Извините, дядя Володя. Я не хотел рыться в ваших вещах. Это всё Гейка.
— Да ладно, чего теперь. Короче, стучусь — не открывают. Думаю, мало ли что могло случиться? Надо бы глянуть. Открыл дверь.
— А как же? Без ключа-то?
— Да ваш замок перочинным ножом открыть можно. Зашел — никого, буржуйка холодная. А сил просто никаких не осталось. Рухнул на кровать. Решил: подремлю немножко и пойду к руководству докладываться. А сам вырубился по полной программе.
— Теперь понятно.
— А возвращаясь к тому, с чего начали… Поступок твой эмоциональный, я где-то понимаю и извиняю. Хотя одобрить, извини, никак не могу. Пройди тогда пуля на пару сантиметров пониже…
— Дядя Володя!
— Ладно, забыли. Значит, ты у нас теперь Василий Лощинин?
— Да.
— А документ этот — он откуда у твоего Гейки взялся?
— Не знаю. А у него самого теперь не спросишь. Гейка, он на минном поле…
— Я в курсе, Хромов мне рассказывал. К слову, ты, Юрка, Михалыча держись. Он хороший мужик. Надежный.
— Я знаю. Дядь Володя, а Хромов тоже чекист?
— А почему ты решил?
— Ну вы с ним знакомы. Опять же, слышал, ребята про что-то такое шептались. Что его специально к нам в отряд, по линии НКВД, забросили.
Кудрявцев поспешил уйти от скользкой темы и повернул затянувшийся ночной разговор в другую плоскость:
— Да это не суть важно. Давай лучше о тебе поговорим. Я тебе, как старший товарищ и как человек, который… Ну, в общем, которому небезразлично твое будущее и будущее твоей сестры, настоятельно советую: раз уж таким боком оно все обернулось, про Юру Алексеева забыть надо. Будем считать, что тот, прежний, в блокадном Ленинграде погиб. Так оно лучше.
— Для кого? Лучше?
— Вопрос резонный. В первую очередь, для тебя самого. Назвался Василием Груздевичем Лощининым, так и не вылазь теперь из кузова. Хотя бы до конца войны.
— А потом что? Когда война кончится?
— А для этого самого «потом» всем нам еще надо будет крепко постараться. И при этом неплохо бы самим в живых остаться.
— Я слово дал Ольге, — твердо сказал Юрка. — Что найду и заберу ее у Самариных.
— Тем более. Значит, обязан сдержать слово. В свою очередь, если сам жив буду, помогу. Найти. Договорились?
— Договорились. Дядя Володя, а вы теперь у нас в отряде останетесь?
— Нет. У меня, Юра, собственное задание имеется.
— Не Юра, а Васька.
— Замечание по существу. Тебя, понимаешь, воспитываю-наставляю, а сам… Да, слушай, а тебе перед смертью бабушка ни про какие тетради случайно не рассказывала?
— К сожалению, нет. А что за тетради?
— Да так. Похоже, теперь это уже неважно.
И тут Юрка задал вопрос, от которого Кудрявцеву резко сделалось не по себе: