— Я щас сбегаю, теть Анфиса, поищу сушняка.
— Да отдохни ты, Василек. С самого ранья крутишься как угорелый.
— Ничего, нам только на пользу, — копируя слова и интонацию Митяя, улыбнулся Юрка и в очередной раз скосил глаза в сторону Клавдии.
И то сказать — девушка была удивительно хороша. Кареглазая. Высокая. Ладная. Не обращая внимания на Юрку, она продолжала заниматься стиркой, но даже и в этом прозаическом занятии движения ее были столь легки, размеренны и даже красивы, что пацан невольно залюбовался ее работой.
Перехватив мальчишеский взгляд, Анфиса понимающе хмыкнула и игриво поинтересовалась:
— Васька! А тебе Клавка нравится?
— В каком смысле?
— Чудак-человек! Да какой тут может быть иной смысл? Как женщина?
Юрка смутился:
— Ну, допустим, нравится. А чего?
— Да просто удивляюсь я тебе. Наши-то кобели, едва Клавку завидят, начинают хвосты петушить, гоголем ходить. Хиханьки-хаханьки. А ты наоборот — шарахаешься, как черт от ладана. Смотри, девки такое обхождение не одобряют, — Анфиса озорно прищурилась. — Между прочим, она мне уже сама жаловалась.
— На что жаловалась?
— Мол, теть Анфиса, а почему это наш Васёк на меня — ноль внимания, фунт презрения?
— Да чего вы врете-то?
— Ничего и не вру. Может, конечно, не прямо такими словами сказала, но общий смысл…
— Ладно, некогда мне тут с вами, — сконфуженный Юрка отмахнулся от явных провокаций и направился в лес за дровами.
А довольная, охочая до интриг Анфиса добрела по воде до своей юной напарницы и, принимаясь за стирку, как бы между прочим озвучила:
— Какой хороший паренек у нас завелся. Правда, Клавка?
— Обыкновенный.
— Обыкновенный вон на берегу сидит. На твои голые коленки облизывается. А Васька — совсем другое дело. Эх, жаль, годков маловато. Был бы хоть на парочку лет постарше, уж я бы тогда…
— Чего бы ты?
Хмыкнув, Анфиса подошла к девушке и нашептала на ушко, чего именно.
Клавдия залилась краской, вспыхнула:
— Да ну тебя! Вечно такое ляпнет — хоть стой, хоть падай!
— А тут, Клавка, говори не говори, а против природы не попрешь. Кстати, для меня-то Васька малость недозрелый, но вот для тебя — самое то!
— Что ты глупости говоришь? Ему небось еще даже пятнадцати нет.
— Ой, а сама далеко ли ушла? — хохотнула Анфиса.
Но, тут же посерьезнев, тяжело вздохнула и совсем другим тоном добавила:
— Э-эх, милая. Да если эта война проклятущая еще на год, а то, не дай бог, на все два протянется, нам, бабам, только такие мужички и останутся. Пятнадцатилетние.
— А как же Василий Иванович?
— А при чем здесь Чапаев? Ты это на что намекаешь?
— Я и не намекаю. Просто…