— Лукина. Хошь бы наш пьяный дурак сейчас Сереже на глаза попался. А то как бы сызнова к девкам в землянку не настропалился. С него станется.
— Отобьются. Топором, — хмыкнул Митяй, снова берясь за гармошку. — Тем более Битюг на ногах почти не стоит. Не говоря уже… за все остальное.
Партизаны, оценив намек, захохотали.
— Тьфу на вас, кобеляки!
— Да ты никак завидуешь, Анфиска? Уж кому-кому, а тебе грех жаловаться.
— А вот я сейчас еще кому-то половником!
— Да угомонитесь вы! Митяй, давай нашу, — гася страсти, скомандовал Аким. И, не дожидаясь музыки, затянул первым:
Ой, яблочко,
Да с червоточинкой.
Фрицу взять Ленинград
Нету моченьки.
Эх, яблочко,
Золотой налив.
Немцы в Балтике нырнули
Головой в залив…
Партизаны залихватски подхватили. Все, кроме Юрки. Который тихонечко поднялся и направился на базу.
— Васька! Ты куда?
— Мне это… Мне, теть Анфиса, по нужде.
* * *
К марту количество женщин в отряде увеличилось до пяти боевых единиц. По этой причине и с учетом грядущих особых весенних настроений в мужском коллективе, комиссар Прохоров распорядился оборудовать на новом месте стоянки отдельную, женскую, землянку. В ней разместились фельдшерица тетя Маша, медсестричка Варя, радистка Катюша и Клавдия, функционально проходившая по разряду «на все руки от докуки» — и постирать, и приготовить, и с ранеными помочь. А то когда и в наряде постоять. Пятая, Анфиса, жила с Чапаевым в отдельном, «семейном», шалаше.
Землянка была небольшой, с минимумом удобств — узкий проход, покрытые еловыми ветками и холстиной нары, пара служащих полками досок да железная бочка, она же — печка. Двери как таковой не было, входной проем закрывался полотнищем брезента. Однако внутри, у самого входа, неизменно хранился топор. Который, как некогда сурово озвучила тетя Маша, будет использован по прямому назначению в отношении каждого, кто рискнет сунуться на женскую половину без приглашения либо согласия ее обитателей. И, зная тяжелый нрав фельдшерицы, подобное предостережение большинством расценивалось вовсе не как пустая бравада.
Ну да не зря в народе родилась присказка о том, что дуракам и пьяницам везет. Битюг вперся в женскую землянку именно в тот момент, когда Клавдия была одна. Вусмерть перепугав девушку своим внезапным появлением.
— Ты? Тебе чего здесь?
— Эх, Клаша. Разве так надо гостей встречать? Особенно когда гости не с пустыми руками приходят.
С ходу оценив благоприятно складывающуюся обстановку, Битюг наглухо задернул брезентовый полог, по-хозяйски сыскал две алюминиевые самопальной работы кружки, достал бутыль и раскидал по кружкам самогон.