– Мы вернемся через пару часов, – сказала она и затем добавила: – Мне кажется, что терапия действительно работает, Додж.
– Я за тебя рад. – К его удивлению, ему стало сдавливать горло. Она уже почти вышла, когда Додж позвал ее: – Дэйна. Все это для тебя.
– Что? – она повернулась.
Он сумел улыбнуться:
– Люблю тебя.
– Не будь занудой, – ответила она и улыбнулась ему в ответ. Затем выехала из дома и закрыла за собой дверь.
Хезер
С каждой минутой Хезер приближалась к финалу.
Наверное, она должна была чувствовать облегчение, но вместо этого она весь день была охвачена страхом. Она говорила себе, что все, что ей нужно, – это проиграть. Ей пришлось поверить, что Додж сдержит обещание насчет денег.
Он играл не ради денег. Хезер всегда знала это. Но она жалела, что не выведала у него истинную причину. Может, поэтому она нервничала – теперь, даже в самом конце игры, она не понимала его истинной цели. Из-за этого ей казалось, что были и другие игры, секретные правила и союзы, а она была всего лишь пешкой.
Около пяти часов началась гроза, и облака рассыпались на кусочки. Воздух был очень влажный. Было полно комаров. На дорогах станет скользко. Но Хезер напомнила себе, что это не имеет значения. Она могла даже отступить, если бы захотела, притвориться, что передумала, или передумать на самом деле в последнюю секунду. Тогда Додж и Рэй смогут встретиться лицом к лицу, а она будет вне игры.
Но все равно неприятное чувство – тяжесть и зуд изнутри – не покидало ее.
Поединок перенесли. На этот счет не было никаких официальных сообщений, ни эсэмэс, ни электронных писем. Бишоп держался в стороне, на случай, если кто-то будет недоволен тем, что стало с игрой. Хезер его не винила. Вивьен, по-видимому, тоже. Впервые в истории Паники финальное испытание будет проходить вне зависимости от того, придут ли судьи.
Но как всегда бывает в таких маленьких городках, которые питаются сплетнями, до Хезер дошли слухи. Полицейские стояли вдоль всего шоссе, где традиционно проходил поединок. Значит, место будет другое. Недалеко от оврага и старых железнодорожных путей.
Интересно, придет ли Нэт? От этой мысли Хезер стало больно.
Хезер ушла в шесть часов. Ее руки уже тряслись, и она переживала, что за час или чуть больше до Поединка она будет настолько волноваться, что не сможет вести машину или вовсе передумает. Энн согласилась дать Хезер на вечер машину, и Хезер ненавидела себя за то, что ей пришлось врать, зачем она ей понадобилась. Но она сказала себе, что это – конец и больше не будет никакой лжи. Она будет очень осторожной и свернет с дороги, когда Додж подберется к ней хоть сколько-нибудь близко.