— Боже милосердный, без малышки Кионы у меня бы уже не осталось надежды! — воскликнула Мирей.
— У нее снова были видения? — заинтересовалась гостья.
Лора поморщилась, прежде чем ответить. Мирей налила Андреа чаю и кивнула в сторону тарелки с печеньем.
— Нет, спасибо, когда я волнуюсь, у меня пропадает аппетит. Ну так что же Киона?
— Моя падчерица утверждает, что наша Эрмин живет в большом богатом доме. Это ее слова. Она все твердит о каком-то белом коте, который якобы мешает ей поговорить со сводной сестрой. Девочка снова видела ее сегодня утром на роскошной кухне: Эрмин кипятила воду. Разумеется, меня это успокаивает. Я повторяю себе, что моя дочь жива и здорова. Но видения Кионы настолько лишены смысла, что со временем я перестаю в них верить.
— Вы забыли сказать, мадам, что месье Жослин обратился в полицию Квебека и что полицейские вчера днем вскрыли вашу бывшую квартиру на улице Сент-Анн, — произнесла экономка укоризненным тоном.
— Я как раз собиралась это сделать, Мирей. Не нервируй меня. Итак, полиция обыскала квартиру и не обнаружила ничего необычного. Мой зять регулярно звонит мэру, который тут же передает сообщения мне.
Не понаслышке зная, какой сложной бывает семейная жизнь, Андреа Маруа решила не высказывать своего мнения вслух. Лора могла сколько угодно твердить о материнской тревоге, намекать на похищение, но это сильно попахивало адюльтером, нередко встречающимся в артистической среде. «Если Киона говорит правду, Эрмин убежала с любовником. Когда такая красивая женщина готовит себе горячий напиток в роскошном доме, сомнений быть не может».
Не слишком избалованная природой, наделенная излишне пышными формами, бывшая учительница отличалась чувственным темпераментом. Жозеф ее удовлетворял, но с тех пор, как она познала удовольствие, ей не раз доводилось испытывать волнение при виде красивого мужчины и представлять себя в его объятиях. Это был секрет, спрятанный в тайниках ее души. Она часто спрашивала себя, позволяют ли себе такие фантазии другие женщины и борются ли они с соблазном, когда представляется случай.
— О чем вы задумались, дорогая? — спросила ее Лора.
— Я молилась за вашу семью, — солгала Андреа, взгляд которой затуманился за толстыми стеклами очков. — Когда я откликнулась на ваше объявление о частных уроках, я даже не представляла, как это перевернет мою жизнь. Я с радостью обучала ваших внучек, вашего сына и даже этих ужасных отпрысков Онезима Лапуанта. А свою милую Мари я люблю, как родную дочь.
Мирей кивнула несколько раз подряд, что стало одной из ее навязчивых привычек после пожара.