Она, точно в полузабытьи, подняла тяжелую голову. Тело ее свернула цинга.
— Спасибо, товарищи, — тихо сказала она, попыталась улыбнуться, но застонала и откинулась на подушку.
— Я сейчас… договорю, — выдохнула она и потеряла сознание.
Миша Якимов подбежал к ней, и горькая жалость обожгла его. Вот не успел он здесь вовремя прийти на помощь. И без него бы приговор был приведен в исполнение, а он…
— Предлагаю, товарищи, послать самого лучшего ясовея на юшарскую радиостанцию. В Красном городе есть самолеты. Можно спасти ее…
— Я все сделаю для нее, — поднялся Терентий Вылко.
Секретарь тунсовета написал телеграмму, и Терентий выскочил из чума.
И, не дожидаясь разрешения, всю жизнь молчавшие пастухи начали говорить. Казалось, к ним вернулся дар речи. Они говорили и плакали. Они вспоминали детей, умерших от голода, испанки, туберкулеза, побои хозяев, тундровые весны и зимы, нужду, невеселый огонь своих чадящих костров, и всем им стало ясно — Явтысый прав.
— Мы хотим быть в колхозе! — кричали они, перебивая друг друга.
— Пиши, — радовался Явтысый, тыча корявым пальцем в блокнот Миши Якимова, — сто оленей.
— Двести двадцать, запиши-ко, — Феодосии Лаптандер.
— Триста — Семен Ноготысый.
— Тридцать пять — Иван Пырерко.
— Триста двадцать — Егор Вануйто.
Семнадцать хозяйств. Три с половиной тысячи оленей.
— Теперь нам нужно выбрать правление колхоза, — сказал деловито Миша Якимов. Он знал, что излишний восторг с его стороны может испортить все дело.
— Пусть будет председателем Явтысый.
— Саво!
— Сац саво!
Над Тоней Ковылевой наклонилась Степанида Вылко. Она бережно положила свисшую косу ее на грудь и прошептала взволнованно:
— Слышишь, девушка? Явтысый председателем выбран.
Глаза девушки были закрыты, а лицо мертвенно-сине. Но, как в глухом тумане, доносились до ее сознания слова Миши Якимова:
— В члены правления предлагаю выбрать Степаниду Вылко и Тоню Ковылеву.
Руки, как чайки, взмыли над собранием.
— Единогласно? Очень хорошо, — отметил в своем блокноте Миша Якимов.
— Еще нужно двух членов правления в ревизионную комиссию.
И было сделано все, что предлагал Миша Якимов, а Тоня Ковылева по-прежнему боролась с болезнью. Наконец она подняла голову и громким, неожиданно радостным голосом произнесла:
— Назовите наш колхоз «Нгер Нумгы» — «Полярная звезда».
И теперь уже надолго потеряла сознание.
В ту же ночь все олени были соединены в одно большое колхозное стадо.
— Куда же гнать их? — спросили пастухи у Явтысого.
— К морю, — сказал Явтысый, — теперь, парень, от моря до лесов одна тропа. Тропа нашего колхоза «Нгер Нумгы».