Но теории Мэхэна взывали к национальной гордости и, казалось, подтверждались историческими примерами. Миноносец и сравниться не мог с линкором, а охота на торговцев не представляла собой того грозного драматического зрелища, каким являлось столкновение огромных боевых кораблей. Работы Мэхэна пользовались бешеной популярностью в США, где они подстегивали стремление Рузвельта и его единомышленников к захвату новых колоний и постройке мощного флота. Ценились они и в Англии, поскольку с их помощью можно было обосновать британское мировое лидерство. Но они также повлияли и на Германию – книга «Влияние морской силы на историю» чрезвычайно понравилась кайзеру. В 1894 г. он писал другу: «В этот самый момент я даже не читаю, а прямо-таки поглощаю книгу капитана Мэхэна и пытаюсь выучить ее наизусть». При поддержке правительства эта работа была переведена на немецкий и по частям публиковалась в журналах. Копия книги должна была иметься на каждом германском боевом корабле. До этого момента основной военный потенциал Германии заключался в ее сухопутной армии, а ее флот был невелик и по большей части выполнял функции береговой охраны. Но впоследствии Вильгельм укрепился в убеждении, что Германии необходим сильный океанский флот с основой из крупных линейных кораблей. В ходе кризиса 1897 г., когда Греция столкнулась с Османской империей из-за Крита, англичане смогли использовать свое господство на море и прекратить конфликт, тогда как Германия вынуждена была оставаться в стороне. «На этом примере, – жаловался Вильгельм, – снова можно увидеть, как сильно Германия страдает из-за отсутствия мощного флота»[243]. Кайзер все же был в состоянии помочь этой беде – по конституции он являлся командующим военно-морскими силами и уже произвел в их организации некоторые изменения, поставившие флот под его прямой контроль. Но для серьезных действий ему нужно было финансирование, предоставить которое мог только рейхстаг.
За желанием Вильгельма иметь сильный флот стояли не только наставления Мэхэна. С самого детства кайзер наблюдал за британским флотом и восхищался им. Вид боевых кораблей подействовал на него примерно так же, как вид автомобиля – на Жабса из сказки «Ветер в ивах». Император считал это зрелище великолепным и волнующим. В юности он представлял свою семью на золотом юбилее королевы Виктории в 1887 г., и устроенный тогда морской парад еще больше подогрел его страсть к флоту. Когда в 1904 г. его дядя, английский король Эдуард VII, посетил базу германского флота в Киле, Вильгельм принял его в городском яхт-клубе (созданном в подражание Коузу) и поднял в честь гостя тост: «Когда я еще маленьким мальчиком посетил Портсмут и Плимут в обществе своих теток и любезных английских адмиралов, то я восхищался горделивыми британскими кораблями, что стояли в этих превосходных портах. И тогда во мне пробудилось желание когда-нибудь и самому строить столь же прекрасные корабли, чтобы, повзрослев, иметь флот не хуже английского». Вильгельм тогда едва не прослезился от собственного красноречия и провозгласил троекратное приветствие в адрес английского короля. Эдуард ответил сдержанно: «Мой дорогой Вилли, ты всегда был со мной так мил и дружелюбен, что мне трудно в должной мере выразить тебе благодарность за твою доброту». Бюлов запретил присутствовавшему там представителю крупного новостного агентства передавать излияния кайзера в Берлин: «[Вместо этого] я, как часто бывало и раньше, составил другое императорское обращение – столь же дружелюбное, но более взвешенное». Вильгельм возмущался: «Ты вырезал лучшие куски!» – но Бюлов был тверд: «Постройка нашего флота сопровождалась большими затратами и даже опасностями. И если вы будете описывать всю военно-морскую программу как проявление ваших личных наклонностей и увлечений юности, то нам в дальнейшем будет нелегко добиться финансовой поддержки от рейхстага». Кайзер смирился: «Ох уж этот чертов рейхстаг…»