Теперь я попробовал разбежаться и на разбеге нажал на обе педали. Торможение, остановка. Все хорошо. А дальше начинаются неожиданности. Надо попробовать раздельное торможение; я нажимаю на левую педаль, а самолет… разворачивается вправо. В чем дело? Останавливаюсь. Вновь начинаю пробежку и жму правый тормоз. Самолет разворачивается влево — этого я уже ожидал. Судя по всему, инженеры что–то перепутали.
— Тормозят, как видишь, хорошо, Леонид Алексеич. Одна беда — тормозят «наоборот».
— Вижу, вижу, — огорченно машет рукой Хохлов. — Давай заруливай на стоянку… Только не забудь тормозить «наоборот».
Инженеры и техники ковырялись целый день, а за ужином Хохлов доложил:
— Ну, вроде всё. С утра можем снова учиться тормозить.
Наутро испытания начались по–настоящему. Стронувшись с места, пользуюсь поочередно то правым, то левым тормозом. Все в порядке, реакция правильная. Потом выполняю пробежку на большей скорости и нажимаю синхронно оба тормоза. Совершенно неожиданно самолет резко разворачивается вправо. Мне приходится быстро отпустить тормоза и дать почти полный газ правому мотору, чтобы выправить положение. Нас развернуло почти на девяносто, В чем дело?
Непонятно… Рулю потихонечку к началу полосы.
— Ну что, Алексеич, попробуем езде разок?
— Обязательно! Непонятное что–то. Может, под лыжу что–то попало? А может, давление в гидросистеме мало? Проверим!
Повторяю пробежку до той же скорости, стараюсь с одинаковой силой нажать на обе педали тормоза, но самолет опять начинает разворачиваться вправо. Я уже готов к этому сюрпризу и не допускаю большого отклонения.
— Что будем делать?
— Заруливай на стоянку, Саша! Я наблюдал во время торможения за манометрами давления в гидросистеме — у левого тормоза давление почему–то меньше.
На этот раз инженерам хватило полдня, чтобы разобраться в неполадках.
— Теперь все должно быть в ажуре! — уверенно говорит Хохлов.
Действительно, на рулежке все в порядке. Пробую тормозить на разбеге. Самолет повело немного влево, но я тут же нажимаю чуть посильнее правую педаль, и направление пробега выравнивается.
— Давай ещё разок!
Разбег, торможение. Отлично! Ещё разок, ещё.
— Теперь, Саша, давай полетаем по кругу минут двадцать — тридцать. При разбеге снег забивается в пазы, куда прячутся тормозные штыри. Теперь надо посмотреть, что случится, если этот набившийся снег подзамерзнет в пазах.
Полетали для гарантии тридцать пять минут. Приземляемся, нажимаю на педали тормозов. Сначала небольшое запаздывание, но затем энергичное торможение. Появляются рысканья, но их удается быстро устранять нажатием одной из педалей. В целом длина пробега оказывается даже меньшей, чем при торможении на колесном шасси. Это уже победа.