Думаю, что он знал на Севере каждого летчика — его технику пилотирования, опыт, производственные возможности. Молодым, к числу которых относился и я, всегда имел возможность подсказать. Или показать своим примером, если требовала обстановка.
Встреча с Ильёй Павловичем всегда волновала — ведь это Мазурук! Но первые же его слова, шутки превращали официальную встречу в товарищескую беседу. Появлялась в разговоре откровенность, так необходимая в авиации…
Мысли мои невольно улетели в далёкие пятидесятые годы. Хатанга, первое знакомство с Мазуруком…
После ужина начальник аэропорта пригласил нас с Лапиком в комнату Мазурука. Илья Павлович сидел у стола. Одет по–домашнему — в шерстяном свитере. Приветливо улыбаясь, пригласил нас сесть.
— Чем занимаетесь, молодежь, в настоящее время? Ну, вот вы, Лапик?
— Выполняю грузовые перевозки к геологам — на Рыбак, южнее мыса Челюскин.
— Есть что–нибудь неясное при выполнении полетов?
— Нет, Илья Павлович. Осваиваем Таймыр потихонечку.
— Может, есть какие предложения?
— Пожалуй, есть! Стыдно смотреть, Илья Павлович, — старт обозначаем ночью консервными банками с промасленной ветошью. И не только на временных посадочных площадках — на основных аэродромах. Давно пора электрические старты оборудовать!
— Справедливо, пора. Замечание принимаю. Ну а вы, Лебедев, куда после Хатанги направляетесь?
— На Ли–2 в лыжном варианте выполняю инспекционный облет полярных станций.
— Куда маршрут завтра?
— На полярную станцию Мыс Желания.
— Раньше там были?
— Нет, не был. Но данные о расположении посадочной полосы приблизительно имею, а там уж видно будет.
— Ну, тогда слушай меня. — Илья Павлович взял лист бумаги и принялся чертить. — Вот здесь северная оконечность Новой Земли, вот — зимовка, а южнее её — небольшая горушка. Между ними есть где сесть. Заходить рекомендую с запада, ветры чаще всего дуют вот так…
В общем нарисовал мне полную картину обстановки в районе станции. Я получил квалифицированную консультацию летчика, руководителя. И так было всегда. Полезные и необходимые советы, указания получали летчики в любом уголке Арктики.
Во время полетов по Северу Мазурук не только следил за работой летного состава, но и сам выполнял наиболее трудные задания как рядовой летчик. До сих пор ему принадлежит своеобразный «мировой рекорд» — двести пятьдесят четыре посадки на дрейфующие льды. А ведь каждая из них — риск немалый. Сейчас, конечно, появилась аппаратура, позволяющая измерить толщину льда прямо с воздуха. А раньше…
Иногда часами приходилось летчику искать пригодную для посадки льдину. Кругом трещины, разводья, затянутые молодым «серым» льдом, кругом хаос торосов. Вот, кажется, найдена подходящая. На бреющем полете прошел над ней летчик, определил размеры. Толщина льда вроде бы достаточная… Летит вниз дымовая шашка (надо учесть направление и силу ветра). Вот теперь можно садиться, лыжи касаются поверхности льдины.