— И как же вы смотрите на перспективы нашего присутствия здесь, господа? — спросил Рокфеллер. — А ведь мы присутствуем. Присутствуем нашими советниками, нашим оружием и, наконец, нашими принципами.
Военный атташе с прямолинейностью человека, не привыкшего петлять вокруг да около, сказал своим зычным голосом:
— Если мы хотим, господин вице-президент, что-то спасти здесь, то нужно действовать силой, а не словами. Только ввод наших войск может принести перелом. Других средств я не вижу.
— Но вы, генерал, понимаете, что Америка не может этого сделать?
— Я понимаю. Но согласится ли Америка пережить второе Ватерлоо?
— Что вы имеете в виду, генерал?
— Как Наполеон после поражения в России, пытаясь спасти свой престиж битвой под Ватерлоо, окончательно погубил себя, так и мы стоим сейчас перед своим вторым Ватерлоо.
— Когда же было первое?
— Когда мы подписали Парижское соглашение. И если президент Тхиеу потерпит поражение, нас всегда будут считать прямыми соучастниками этого печального события.
— Ваш исторический экскурс, генерал, — сказал Рокфеллер после продолжительного молчания, — производит сильное впечатление, но все-таки это — эмоции. Скажите прямо: можно спасти армию генерала Тхиеу от поражения?
Генерал энергично потер высокий лоб, над которым шапкой кудрявились белокурые, с почти незаметной сединой волосы, вопросительно посмотрел на участников беседы. Но никто не пришел к нему на помощь: он — генерал, пусть и дает профессиональный ответ.
— Я уже сказал, господин вице-президент, что ввод американских войск может переломить ход событий на нынешнем этапе. Но если говорить профессиональным языком, то места для оптимизма не осталось. Битва за Южный Вьетнам проиграна. Начинается агония режима, и мы будем свидетелями, как он испустит дух.
— Но подождите, генерал, — вмешался в разговор посол, — есть еще политические меры, не менее действенные, чем военные. Господин вице-президент, — обратился он к Рокфеллеру, — можно попробовать оказать давление на Ханой и Вьетконг через международные организации. Наконец, можно сформировать новое правительство и вывести его на международную арену с просьбой к мировому сообществу повлиять на прекращение военных действий, завязать мирные переговоры, предложить какой-то план мирного урегулирования. Вероятно, найдутся и другие ценные предложения.
Рокфеллер слушал посла без всякого интереса, равнодушно. А когда тот кончил, с нескрываемой горечью в голосе сказал:
— Государственный департамент, господин Мартин, уже зондировал почву в дружественных нам странах. К сожалению, безоговорочной поддержки он не получил. Все ставят столько условий, что, чтобы привести разноголосый хор к соглашению, потребуется, может быть, столько времени, сколько мы потратили на всю вьетнамскую войну.