Но бандит не обратил внимания на его ехидные слова. Он говорил с Ямщиковым и смотрел только на него.
- Ты же врешь, мусор, - в голосе его уже не было ни злости, ни наглости. - Хапуга расплачивался, банкир. Слитки такие сейчас в банках продают.
- Такие, да не совсем, - усмехнулся ямщиков. - Там мерные слитки, нумерованные, с указанием предприятия-изготовителя, а все надписи дублируются на английском языке. И сертификат прилагается с печатями.
- Чего ты лепишь? - не унимался бандит. - Банкир этот, небось, соображал, что мы проверим.
Никак он не соглашался поверить, что слитки поддельные, что так облапошен и опозорен на весь блатной мир.
- Слушай, - прищурился Ямщиков, - а ты сумку под мостом сам ловил?
- Какую сумку? - Мослев с подозрением смотрел на опера, мучительно соображая, в чем подвох. - Пацан мне от Шефа слитки привез... Ох, гад, ну и га-ад...
Он разразился длинной матерщинной тирадой, понося неизвестного шефа и всю его родню до седьмого колена.
Оперативники переглянулись. Снова намечался обрыв в цепочке. Рогожкин, как бы между прочим, со вздохом заметил:
- Да-а, а бриллиантиков-то было тысяч на триста. Зеленью, разумеется. Ловок Шеф, кинул вас, как первоклассников. Вы на нарах теперь будете гнить, а он у синего моря загорать. Каждому свое.
Мослев молчал. Ямщиков, полистав паспорт, вынул вложенные в него авиабилеты, развернул.
- Интересные вы ребята, - покачал головой. - Билеты прямо до Адлера взяли, барахлишко свое в сумки упаковали, и денежки приготовили, - он приподнял и опустил на стол толстую пачку денег. - А потом вдруг решили срочно покончить самоубийством. Неужели для того, чтобы Шеф остался при своей и вашей добыче?
С улицы послышались сигналы клаксонов. Целая кавалькада машин подкатывала к дому.
- Смотрите сюда, балбесы. - Ямщиков положил на стол перед собой туго набитый цилиндр из вощеной бумаги с торчащим обрезком провода. - Если бы я эту штуку вовремя не отцепил, веселенький был бы здесь крематорий.
Оба брата смотрели на него вытаращенными глазами. Они тоже поняли, что лежит на столе. Первым обрел дар речи Мослев-старший, подстреленный, который до сих пор молчал.
- Ты нам лишнюю статью не шей, опер, - сипло сказал он.
- Вот смотрю я на вас, братцы-кролики, - вздохнул Ямщиков, - и думаю: одно из двух - или вы круглые дураки, или абсолютные идиоты. Ладно, карета подана.
В сенях гулко топали омоновские ботинки...
Когда Мослева-младшего выводили из дома, Ямщиков задал ему ещё один вопрос, несколько странный, на первый взгляд:
- Я понимаю, билеты у вас на самолет на семь утра. Когда же вы собирались в аэропорт топать?