Ночью пошли, взяли несколько икон, фигурок из камня и фарфора, кое-что из металлической посуды, шкатулочки с бирюльками, старые книги. Переправили на автовокзал в автоматическую камеру хранения, там же оставили ключи и бумажки с инструкциями. Утром Шеф позвонил, узнал код ячейки и сказал под какой урной в ближайшем сквере их гонорар - три тысячи. Тогда это были деньги.
Так и жили. Шеф давал наводки, ключи, инструкции, а они "брали хаты". Только своего хозяина в лицо почти не видали. Шеф предпочитал общаться по телефону, через камеры хранения или курьеров.
* * *
С гаражом возле Парка отдыха интересная история получалась. Он уже несколько лет как бы и не существовал вовсе. Впрочем, так же, как и другие шесть гаражей в этом аппендиксе возле опоры высоковольтной линии. Когда-то здесь был весьма удобный проезд к жилым домам, новостройки приближались к лесопарку, вплотную подходили к окраинным заводикам. И сообразительные люди срочно забивали местечко под гаражи. Их здесь вскоре собралось больше четырех десятков, а в проеме меж заводами потихонечку подсыпалась гравием дорога.
Но то ли вдруг заводские начальники встрепенулись, то ли эпоха бесконечных реконструкций и великих капвложений добралась и до этих гвоздильно-сверлильных производств, но, короче говоря, в один поганый осенний денек началась большая дележка угодий. Солидный клин залежных и замусоренных земель, на коем уместился бы целый микрорайон, принялись кроить при помощи теодолитов на треногах, шнурков на колышках и размашистых шагов начальников.
Наивные автолюбители оторопело смотрели, как месят октябрьскую грязь сапоги и ботинки новоявленных землемеров, как раскапываются котлованы и траншеи, и разбегаются заборчики из свежего горбыля. Через две недели все было кончено. На промышленных задворках осталась только одиноко торчать никому не нужная опора высоковольтки и сбившиеся в кучу возле неё гаражи. Была безуспешная попытка проложить к гаражам окольную дорогу, но наиболее предусмотрительные и сообразительные гаражевладельцы, как только грязь подмерзла, поволокли свои сборно-разборные жестянки на более подходящие места. Вскоре оказавшееся на отшибе стойбище подверглось набегу взломщиков-угонщиков, довершившему разгром. Все, что могло передвигаться, срочно поползло прочь.
осталось несколько цельносварных и наглухо привязанных к опрометчиво забетонированным основаниям сооружений. Быстро переходя из рук в руки по все более низкой цене, они вскоре обесценились до такой степени, что дешевле оказалось их просто бросить, чем поддерживать в надлежащем виде. Тем более, что держать машину в таком глухом месте было слишком рискованно. Так и остались они, пустующие жертвы кратковременного индустриального подъема, никому не нужные, из всех реестров вычеркнутые, и даже ворам неинтересные. Алюминиевая краска тускнела и облезала, а её место занимали рыжие пятна ржавчины. И если объявлялся изредка кто-нибудь из хозяев, так исключительно с неблаговидной целью "раздавить пузырек чернил" погожим летним вечерком сам-друг с приятелем, да подмазать остатками машинного масла механизмы застоявшихся замков.