– Ну, что вам сказать… Всё как будто в норме, поражения дисков не наблюдается. Как ваши ощущения?
– Сильной боли уже нет, – ответила я. – Двигаться, слава Богу, стало можно без ограничений, но пару раз немножко ныло… И опять отдавало в колено.
– Значит, нужен ещё один сеанс массажа. Проходите, раздевайтесь, ложитесь на стол.
Я спросила:
– А сколько ещё нужно таких сеансов?
– Полагаю, до полного исчезновения симптомов, – ответил доктор. – А если по-хорошему, то и после их исчезновения вам следовало бы прийти пару раз.
Альбина сказала:
– Настенька, сколько Андрей Фёдорович скажет, столько и будем приходить.
Я снова легла на стол, и горячие, излучающие тепло руки доктора стали, как и в прошлый раз, разминать мне спину и гнуть меня в бараний рог. Теперь это было уже не больно, только чувствовалось сильное тепло в спине. По всем нервам бежали импульсы, отдаваясь где-то у макушки мурашками и дрожью. А потом я вдруг ушла в себя, как будто на какое-то время отключившись от телесных ощущений.
Фокус моего внимания переместился в самые глубокие недра сознания, вокруг меня как будто образовался кокон, не пропускавший ко мне никаких ощущений извне. Не стало ни доктора, ни стола, ни кабинета, даже самого моего тела с его болью не стало, но я не перестала быть. «Я есть», – определённо знала я. «Я мыслю, а следовательно, существую», пусть и в несколько иной форме.
Я не перестала быть собой, ничего не забыла, но в эти мгновения моё настоящее куда-то отдалилось, отступило за какую-то размытую грань.
Никто не отнимал у меня этого багажа, и, более того, багаж этот оказался даже ещё больше и тяжелее, чем я себе представляла.
Десятки прошлых жизней, сотни пройденных мной дорог, тысячи встреченных мной людей и миллионы сказанных мной слов.
Мне казалось, что я вот-вот переступлю какую-то черту, занавес поднимется, и на меня взглянут десятки моих «я», вернее, моё одно-единственное «я» во многих воплощениях, сияющее всеми своими гранями, мной забытыми…
Седые вершины гор, моё колено вдавлено в снег. В руке – меч, словно выкованный из света, а на соседней скале – какой-то огромный бурый кусок грязи… Живой, с раздвоенным языком. Спину холодило дыхание смерти…
– Ну, всё, встаём, одеваемся, – сказал голос доктора.
Вернулось моё тело, вернулись массажный стол и кабинет, и Альбина по-прежнему сидела на стуле у докторского стола. Когда я оделась и вышла из-за перегородки в кабинет, доктор в этот момент клал в ящик своего стола две купюры – тысячную и пятисотрублёвую. У меня немного ёкнуло в кишках. Полторы тысячи за приём! А это второй, значит, Альбина отдала уже три тысячи.