«В суде любое алиби можно разнести в пух и прах, — говорил Боз студентам Франклина в университете «Деррисдир». — Достаточно представить свидетеля — пусть даже он, в общем-то, и соврет — и «плакало» ваше алиби. Если для самозащиты нужно стопроцентное алиби, то таковое вам может обеспечить только тот факт, что… что вы в день совершения преступления были мертвы!»
В конце своей книги Боз признавался, что Абигайл Барроуз, урожденная Терд, являлась его бывшей пленницей, влюбившейся в своего похитителя. Боз, в свою очередь, отнюдь не был равнодушен к чарам девушки и ее преданности. Эта столь невероятная парочка встречалась в доме Уильяма Шарлье, «виртуального» соседа Боза в Довингтоне.
Брат Абигайл, Патрик Терд, был лишь ничего не значащей пешкой. А еще — ошибкой Боза. И он, и его сестра участвовали в кровавой бойне третьего февраля. Однако, когда они втроем уже разъезжались с места события — Боз в одну сторону, а Абигайл и Патрик в другую, — нервы у этого парня не выдержали. Поначалу Боз не знал, что Абигайл догнала своего брата, выскочившего из машины и бросившегося бежать куда глаза глядят, и убила его собственными руками. Абигайл пожертвовала братом ради своего любовника! Она так ничего и не сказала Бозу о трупе Патрика, который остался валяться в лесу на территории университета «Деррисдир». Абигайл не только очень сильно любила Боза, но и невероятно боялась его.
Когда Боз узнал о трупе Патрика Терда от членов «Писательского клуба», он решил ускорить запланированные им события, чтобы не подвергать себя риску быть арестованным еще до того, как его деятельность достигнет своего апофеоза. Он устранил допущенную ошибку. А еще он устранил Абигайл.
* * *
Публикация последней книги Боза дала ожидаемый им эффект: вся страна с утра до вечера говорила только о Бене Бозе. Его романы были переизданы, и все бросились их читать. Чрезмерная детализация повествования, которая раньше подвергалась уничтожающей критике, теперь стала «фирменным знаком» Бена Боза и источником успеха его произведений. Вокруг его уникального творчества и уникального стиля — какими бы жуткими они ни были — возник ореол популярности и славы. Боз правильно предвидел, что его деятельность войдет в историю литературы и историю криминологии как нечто беспрецедентное.
«Когда станет известно о том, что я сделал во имя литературы и чем я пожертвовал ради того, чтобы повествование в моих романах было правдивым, мое творчество предстанет совсем в другом свете, — пророчил Боз во время своей первой встречи с Франклином. — Мои романы пойдут нарасхват!..»