— Кто эта дама, которая только что вышла? — спросил у служанок Андреас.
— Их много выходило. Какая же приглянулась вашей милости? — пожала плечами Сесса.
— Та, что высокого роста, свежа и прекрасна, как майская роза, — ответил школяр.
— Острый же у вас глаз, господин Андреас, если вы сумели разглядеть ее красу под этой белой вуалью.
— А, так ты ее знаешь!
— Знаю, — со вздохом ответила девушка. — Ее зовут Барбара Вальке, уже год, как она овдовела, и отец подыскивает ей нового мужа.
— Где она живет?
— Недалеко.
— Но как найти ее дом?
— О, вы сразу узнаете его! В нем три этажа, стены, окна, двери, дверной молоток — все, как положено в богатых домах.
— Да ты смеешься, что ли? — сердито вскрикнул Андреас, и Ренье успокаивающе похлопал его по плечу:
— Легче, брат мой, или застежки лопнут.
— Ты не видел ее…
— Зато видел других, весьма пригожих. Незачем лететь на огонь — дождись, пока пташка сама спустится к силку, и просвисти ей свою песенку.
— А если не спустится?
— Тогда налетят другие! Сегодня в церкви все женщины глазели на тебя, открыв рот!
— Когда я хочу одну, мне другие не нужны.
Ренье расхохотался.
— Вот как ты запел! Послушай, брат Андреас, нет женщины, которая не была бы скроена по образцу праматери Евы, и в любви все — как одна, а одна — как все. Грех один, с какой женщиной его не твори — одинаково приятен…
Тут ему пришлось отскочить, потому что Грит замахнулась на него веткой самшита.
— Не слушай болтуна, Андрис, — проворчала старуха, грозя пикардийцу. — Нечего прижигать молодость в распутстве. Уж коли не желаешь быть епископом, так любая девушка с радостью пойдет за тебя замуж.
При этих словах Сесса потупилась, а Андреас улыбнулся.
— Думаю, не стоит торопиться, — ответил он, посмеиваясь.
— Verum, frater, — важно кивнул Ренье. — Temporis filia veritas.[7] Подобные дела следует обдумывать тщательно, не торопясь, лучше за парой-тройкой кружек крепкого пива и бараньей лопаткой, прожаренной до хруста. Взгляни вон туда, видишь на углу толпу бездельников, разодетых, как шуты бургундской герцогини, с колокольцами на шляпах и башмаках? Что за чудные рожи — по красным носам видно, что они с самого утра заняты благими размышлениями. Слышишь, как кричат? Наверняка решают, где лучше продолжить это занятие.
— Пойдем к ним? — спросил Андреас.
— Пойдем, — согласился его друг. — А там, глядишь, они угостят нас, или мы их — и мудрости хватит на всех. Когда тело тяжелеет от выпивки, душа в противоположность ему поднимается ввысь. Пойдем, брат мой.
Так они и сделали.
А Грит трясла ветками самшита и говорила опечаленной Сессе: