— Иного куда не кинь, в реку или в колодец, он все равно всплывет, — сказал Ренье. — Я думал, вы с другом оба из таких. Ну, да тебе повезло больше.
Мошенник насупился.
— Злое у тебя сердце, и язык злой, вот ты и приносишь людям несчастье, — произнес он. — Какое везение? С нашей встречи в Генте удача бежит от меня, как от прокаженного. Корнелис, бедняга, был мне, как брат. Уж как тяжко мне было оставлять его в Алсте — я бы и за пять золотых не сделал этого, кабы не нужда. Теперь он, наверное, помер, и душа его доходит на адской сковородке. Много грешил, а все же достойный был человек: простаков дурил отменно, а если брал в долг, то не меньше, чем полмарки сразу. Без него я, точно без головы… — Антверпенец скривился, будто укусил лимон, и зашмыгал носом.
Ренье хлопнул его по плечу.
— Не вой, волынка. Я забрал твою удачу, я же и верну. Пойдем, выпьем за встречу.
— Выпить не откажусь, — подумав, ответил Стеф. — Но сперва скажи, зачем я тебе нужен?
— Сперва погляжу, на что ты годишься, — сказал пикардиец.
Они направились в трактир и там взяли по большой кружке темного мехеленского пива, про которое говорят: «Дитя зерна превзошло кровь винограда». Ренье чуть пригубил, а Стеф из Антверпена пил за двоих. Вскоре суфлер совсем размяк и стал смотреть на пикардийца с надеждой.
— Давно я хотел узнать, господин ученый, есть ли книги, в которых верно говорится о том, как делать золото? Брат Корнелис, храни его Господь, по молодости очень в это верил. Уж сколько раз мы с ним смешивали серу и мышьяк, разбавляли ртутью, варили на огне медленном и быстром, процеживали через навоз, выпаривали и разводили — только ничего из этого не вышло. В конце концов Корнелис поклялся, что никогда больше не возьмется за это дело, потому что все в нем ложь. Но ведь он книг не читал, а повторял лишь то, что слышал от других. Вот я и думаю: если бы нашелся верный способ, ученый человек не стал бы кричать о нем на всех перекрестках, но книжку бы написал — иначе какой из него ученый?
Ренье сказал:
— Побереги голову, приятель, не утяжеляй мыслями сверх меры. Легкая голова не даст утонуть, а тяжелая сразу утянет на дно.
Но Стеф обхватил голову руками и захихикал:
— По твоему выходит, мне и о пиве забыть? Пиво-то тяжелит поболее воды. Вот что я тебе скажу: Корнелис, прости его Господь, был темный человек. Хотя и поумнее многих, а все же сущий невежда. Он только делал вид ученого, да еще мог кстати вставить словцо на латыни и знал пару магических фраз. Этого хватало, чтобы задурить простакам головы — ну, на то они и простаки. Ты же, не будь дурак, раскусил его в два счета! А почему? Потому что учился, книги читал, и знаешь многое. Вот я и думаю, может и мне, пока не поздно, заняться настоящим делом? Это при мошеннике я сам был мошенником, а при ученом, небось, не придется брать грех на душу, чтобы заработать на хлеб. Как полагаешь? Помощник из меня толковый.