Будто отвечая на вопрос, монашек выложил перед судьями упомянутое одеяние.
Грит выпустила госпожу Мину и потянула руки к школяру. Стражники оттеснили ее, но она, не замечая этого, воскликнула:
— Андрис, мой Андрис, мой красавчик! И ты здесь. Вот несчастье! Что они с тобой сделали? У тебя кровь на волосах. Они били тебя? Они не вправе этого делать, ты дворянин. Зачем ты здесь? Беги прочь, иначе они и тебя на костер потащат. Беги, беги скорее, мой Андрис!
— Знаешь ты этого человека? — спросил ее Имант.
— Как не знать, коли я нянчила его с пеленок? Это сын красавицы Гертье, которую выдали замуж за кавалера Лудо Хеверле; моим хозяевам она доводилась сестрой, а мальчик, стало быть, их родной племянник.
Тут священник поднялся со своего места и сказал:
— Я знал Лудо Хеверле, дворянина из Арсхота. Много лет назад я присутствовал на его венчании с Гертье Зварт, старшей дочерью эшевена; я видел, как крестили его сына Андреаса, который потом воспитывался в доме своего деда. Пять лет назад мальчишку отправили в Лёвен, и недавно прошел слух, что он вернулся оттуда. Покойный эшевен в разговорах о внуке часто называл его бездельником и кутилой, но все прощал ему в виду его юных лет. Школяры известны своим беспутством. Но какое отношение Андреас Хеверле имеет к делу, разбираемому ныне?
Дознаватель сделал нетерпеливый жест, как будто жалея, что его прервали, и, снова обратившись к Грит, показал ей зеленый пурпуэн:
— Эта вещь тебе знакома?
Она медлила с ответом, подслеповато щуря запавшие глаза.
— Говори, ведьма! — пронзительно вскрикнул Имант, и оконные стекла отозвались печальным звоном
— Господа судьи, не понимаю я, чего вы требуете, — угрюмо произнесла служанка. — Зачем показываете этот наряд? Кому причинил вред кусок бархата?
— Ответь на вопрос, женщина, — велел председатель. — Чья это одежда?
— Ее носил старый хозяин, покойный эшевен Питер, — ответила Грит.
Спрошенная, откуда взялись монеты, она лишь качнула головой, бормоча:
— Не мое это дело, — и больше не произнесла ни слова.
Тогда перед судом выступил аптекарь Симон ван Хорст и заявил:
— Я знал Питера Зварта и видел на нем этот пурпуэн с золотыми монетами. Конечно, не подобает простому бюргеру носить такую одежду, но покойный эшевен всегда носил лишь тонкое дорогое сукно, шаперон из алого шелка, золотые цепи и пряжки из серебра.
Затем привели хозяйку «Певчего дрозда», показавшую, что Андреас приходил в ее трактир с другом, имени которого она не запомнила; на школяре был зеленый пурпуэн; оба молодчика вели себя прилично, много пили и любезничали с девицами; когда же настало время расплачиваться, они срезали с пурпуэна несколько золотых монет и отдали ей.