Потом тишину наполнил шорох дождя.
Внезапно с улицы раздался громкий стук, и чей-то голос, заглушая раскатистую дробь капель по черепице, потребовал, чтобы ему открыли. От испуга Сесса воткнула иголку себе в палец.
Между тем незваный гость не унимался, к нему присоединился еще один, и оба наперебой требовали впустить их. Проснулась Грит и, помогая себе руками, наполовину высунулась из-за ширмы.
— Господи, спаси и помилуй! Что за шум? Неужто опять французы идут нас грабить? — спросила она. Девушка, дрожа, отвечала, что не знает.
— Боже, помоги нам! — перекрестилась старуха. — Нет, речь-то у них не французская. Но это наверняка грабители! Кто еще станет ломиться в дом в такой час?
Держась друг за друга, обе вышли из кухни, подняли головы и увидели госпожу Мину, стоявшую на верхней ступеньке. Но господин Хендрик не соизволил даже носа высунуть из комнат, и три перепуганные женщины не знали, как им быть.
Собравшись с духом, Сесса сказала:
— Я выйду через заднюю дверь и позову на помощь.
— Лучше дай мне кочергу — я выбью всенощную на головах этих разбойников! — сердито воскликнула старая служанка.
А госпожу Мину трясло от страха так, что ее зубы стучали друг о друга, и она не могла вымолвить не слова.
На улице перестали стучать, и мужской голос отчетливо произнес:
— Грит, я тебя узнал. Не бойся, это я, Андреас Хеверле. Открой дверь!
Старуха посмотрела на хозяйку, а Сесса — на них обеих. Госпожа Мина вдруг отмерла и сбежала вниз.
— Откуда здесь взяться моему племяннику? — прошептала она на ухо Грит. — Андреас в Лёвене. Что ему делать в Ланде?
Второй голос, звучный как боевая труба, сердито проревел:
— Во имя Господа и всех святых, поумирали, что ли, все в этом доме?! Откройте, наконец! Из меня вода сочится, как из губки!
Госпожа Мина опять задрожала, но Грит проковыляла к двери и отодвинула засов.
— Если это ты, Андрис, мой мальчик, проходи, и да благословит тебя Господь! — сказала она.
Сессе показалось, что в дом протискивается грозовое облако, ибо гость был высок и широк в плечах, а с его темной мантии ручьями стекала вода. Но следом вошел второй, прекрасный, как архангел Михаил, обнял Грит и оторвал ее от пола, и старуха, обхватив ладонями его мокрую голову, прижалась к ней сморщенными губами.
— И верно, мой Андрис, такой же хорошенький, как прежде, — ласково проворчала она. — Только раньше он был немного меньше ростом. Ведь я не видела его с тех пор, как старый господин Питер отправил мальчишку в университет. Сколько же лет прошло?
— Пять лет, — ответил Андреас, осторожно ставя ее на пол.