Все это Макс и Мира узнали в первый же день, когда они ужинали все вместе в доме, где собирались жить все время слежки. Второго обнаружила Четвертая пару недель назад, но предварительное исследование ничего странного не показало. Даже наоборот: он был настолько социализирован, что у них даже возникли подозрения об ошибке. Возможно, у настоящего Второго был брат-близнец или просто очень похожий внешне человек, который и мелькнул на странице американского финансового издания. Но рисковать они не имели права, поэтому теперь, когда людей в их штаб-квартире значительно прибавилось, будут вести слежку за ним круглосуточно.
Мира сначала с сомнением смотрела на то, как ее брат переглядывается с Седьмой. Но, услышав ее историю, решила, что они друг друга сразу раскусили. Рыбак рыбака, как говорится. И, возможно, Макс принял единственно верное решение — чтобы не акцентировать внимание Первого Потока на своих похождениях, он выбрал одну из них. Чтоб далеко не бегать. К тому же, очевидно, что он отказывался увидеть в ней свою старшую сестру. Теперь Мира внутренне согласилась с тем, что это неплохой план, ведь неизвестно, сколько им тут всем вместе придется сожительствовать. Напряжение, нарастающее между Седьмыми, не ушло от внимания всех присутствующих, но никто и не думал осуждать или обсуждать такую внезапно возникшую «страсть».
В первый же вечер Макс прошел мимо своей комнаты и проследовал за Седьмой в ее. Она с удивленной улыбкой изогнула бровь, ожидая объяснений. Он же решил, что объяснения излишни. Прикрыв за собой дверь, он просто толкнул ее на кровать. Седьмая кокетничала недолго, наблюдая, как Макс одной рукой расстегивает рубашку, а другой достает из кармана брюк блестящий квадратик. Она даже облизнулась. Совершенный. Этот мальчик был просто совершенным. И для нее, узнавшей уже множество мужчин, он был первым, кто по силе был не слабее ее самой. А это заводило даже больше, чем рельеф его тела.
— Это еще зачем? — она перешла на немецкий, кивнув на презерватив.
Макс бросил надорванную пачку рядом с ней на кровать и ответил на том же языке:
— Сейчас расскажу, зачем, — он и поговорить был не против, если при этом не придется отвлекаться от дел насущных, поэтому с силой надавил ей на плечо, вынуждая лечь. Сам навис сверху, не спеша помочь раздеться.
Тоненькая, на вид даже хрупкая, она тем не менее представляла собой нечто новенькое. С ней не надо рассчитывать силу — и у Макса от этой мысли кружилась голова. Ему нравилось абсолютно все в ней, даже ненужные разговоры на немецком: