— Мы же не станем его убивать только за то, что он девственник? — наконец-то не выдержала Мира.
Шестая задумчиво водила пальцем по столу:
— Что-то с ним не так. И есть одна странность, которую мы не можем игнорировать: он единственный тут же исчез и не вышел с нами на связь. Сменил место жительства, документы, сделал все, чтобы мы его не нашли. И думаю, он знает, что Организации больше нет, иначе не был бы так спокоен. Я уверена, что он следил за нами раньше, но прекратил, чтобы мы случайно на него не вышли. И еще — если мы придем к нему с вопросами, он тут же исчезнет, — Шестая перевела взгляд на Макса, который тут же вставил:
— А может, он оказался просто самым умным из нас? Быстро сообразил, что к чему, и решил отмежеваться полностью от своего прошлого, включая и вас?
Она продолжала пристально смотреть на парня:
— Может. Но еще, он уж слишком нормальный. Ненормально нормальный! Даже ты, хоть и пытаешься это скрыть, совсем не такой.
Она не преувеличивала. Макс, как и раньше, почти не улыбался и не спешил вступать в разговоры. Вывести его из себя по-прежнему было невозможно. И чем дольше они находились в Нью-Йорке, тем более замкнутым он становился.
Мира нашла брата на балконе. Он сидел на стуле, водрузив ноги на перила и смотрел куда-то вверх, будто пытаясь рассмотреть звезды сквозь городской смог. Теперь он все чаще искал возможность отстраниться от шумной компании.
— Ты скучаешь по ней? Позвони, — Мира заняла стул по соседству.
Сам факт, что Макс сразу понял, о ком речь, был ответом на ее вопрос.
— Я не знаю, что ей сказать, — он продолжал смотреть куда-то в пустоту наверху. — Просто не знаю. «Жди меня, и я вернусь, только очень жди»? Или, наоборот: «Не жди. Я тут уже практически женатый человек»?
Мира понимала. Она тоже не спешила звонить ни Даше, ни Косте, даже чтобы оповестить, что они в порядке, чтобы те не беспокоились. Потому что не знала, что отвечать на их вопросы. Теперь она не думала, что Первый Поток хочет избавиться от Макса, но это только до тех пор, пока с ним не случится срыв, подобный тому, что произошел в конце ноября. И даже если этого не произойдет, она не знала, когда им удастся вернуться.
— Кстати, как у тебя с Седьмой? Сильно надоела?
Он наконец-то повернул голову к ней:
— Надоела после первой же ночи. Потом несколько раз — по инерции. Я и не думал, что способен делать это через силу, — оценил усмешку сестры. — Я скоро изнасилую ту женщину, что нам по утрам молоко приносит.
Мира вскинула брови:
— Ей за шестьдесят! Пощади мою психику!
— Вот-вот. Но я свихнусь, если не сменю Седьмую… хоть на кого-нибудь.