— Говорила мне мама: «Не ешь с пола», — проговорила я, потирая ушибленную макушку. — Но всё не впрок. Ничего, мы не гордые, можем и отряхнуть… Не волнуйся, мама, пол я мою регулярно.
Обдув пряник, я впилась в него зубами, и в этот момент раздалась трель домофона.
— Леопольд, выходи, — услышала я в трубке Лёхин голос.
— Щас. Минутку.
Хоть я и не Цезарь, но на протяжение названного промежутка времени умудрялась делать сразу несколько дел: одеваться, доедать пряник с йогуртом и накладывать подобие макияжа. Так, самую малость: ресницы чуть-чуть и брови карандашом. Какое счастье, что вещи я собрала с вечера!
Когда я вышла, Лёха одарил меня порцией своего «фирменного» юмора:
— Чего у тебя глаза, как у совы, которая села на горячую сковородку?
Во дворе стояли две машины: одна — Лёхина, в ней сидела его девушка Лена и ещё кто-то, а вторая — Стаса с Викой.
— Карета подана, мадам, — распахнул Лёха заднюю дверцу, беря у меня сумку с вещами.
Я села и… оказалась рядом с Андреем. Он, видимо, тоже не ожидал меня увидеть, потому что глаза у него сделались прямо как из шуточки про сову. По тому, как Лёха с Леной переглянулись, нетрудно было догадаться, что это была их идея.
— Ребята, давайте жить дружно! — сказал Лёха. — Надеюсь, эта поездка пойдёт вам на пользу. Мирись-мирись, больше не дерись!
Лена, миниатюрная брюнетка, за лето загоревшая дочерна, обернулась и сверкнула белыми зубами на смуглом лице.
— Палаток только три — по одной на каждую пару, так что ночевать вам придётся тоже вместе.
За всю дорогу мы с Андреем не перемолвились и парой слов — так и просидели, глядя в разные стороны.
Солнце кололо кожу золотыми иглами, пробиваясь сквозь кроны сосен, и ослепительно сверкало на воде. Этот смешанный запах — сосен, воды и моей собственной кожи, разогретой солнцем — был запахом лета, его квинтэссенцией. Если бы можно было его как-нибудь законсервировать, как ягоды! Вместо варенья, чтобы дышать им зимой…
— Шашлыки будем жарить вечером, — сказал Лёха, деловито выгружая из багажника небольшой походный мангал. — Когда аппетит нагуляем.
— А мясо не испортится? — спросила я. — Сегодня жара будет.
— Всё предусмотрено, мадам, — отозвался Лёха. — Оно у нас в сумке-холодильнике.
Белая футболка облегала его рельефный мускулистый торс, а пёстрая бандана — наголо бритую голову. В этой бандане он выглядел как-то по-пиратски, а отсутствие волос объяснялось сезоном: к зиме он обычно отращивал небольшой ёжик, а в летнюю жару разгуливал со сверкающей лысиной.
Вика, выйдя из машины, продемонстрировала мне свою новую причёску — короткую стрижку с мелированием.