Белая дева уже звала меня прогуляться по звёздным дорожкам, когда по крыше машины застучал дождь. Этот простой земной звук, такой обыденный и вечный, зацепил моё сознание, как якорёк, и держал около земли. Из последних сил я опустила боковое стекло и высунула руку наружу, чтобы ощутить дождевые капли. Может быть, они станут последним моим земным ощущением… Не самым плохим, надо сказать. Тёмные тучи сгустились надо мной, и только кое-где сквозь разрывы на землю падали лучи света — как мне казалось, будто лестницы в рай. Эрика, видимо, уже не придёт… Ну что ж, поделом мне — после того, что я сделала с этим парнем, такой исход будет справедлив. Всю жизнь защищала людей от кровососов, и вот — сама поступила как последняя тварь.
— Аида!
Мою высунутую из машины руку нежно сжали девичьи ладошки, потом к ней прильнули губы, перецеловывая все пальцы. Потом с другой стороны открылась дверца, и ладошки принялись гладить мои щёки.
— Аида, что с тобой?
Я напоследок любовалась ею, стараясь наглядеться впрок — может, её образ поможет мне и ТАМ. На ней было горчичное двубортное пальтецо с капюшоном и чёрные сапожки.
— Кажется, я умираю, красавица, — выговорила я. — Яд… Видимо, твой папаша узнал о нас и велел меня прикончить.
Её глаза широко раскрылись, тёмные от ужаса и боли.
— С чего ты взяла?! Нет, папа не мог так поступить! Я ему ничего о нас не говорила… Да даже если бы он и знал, то никогда бы… Нет, нет!
— У меня в кармане дротик, — сказала я. — Осторожно, не наколись, там ещё остался яд…
Дротик лежал на её дрожащей ладошке.
— Нет, нет, — лепетала она. — Едем, едем срочно, папа тебе поможет! Он специалист в этом, составляет снадобья, знает яды и противоядия!
— Сопоставь факты, милая, — усмехнулась я. — Раз он специалист по ядам, то вывод сам напрашивается…
— Нет! — гневно сверкнула она прекрасными большими глазами. — Ты его совсем не знаешь, не смей так говорить! Едем!
Силища у неё не уступала моей: вытащив из машины на руках, Эрика усадила меня в свою, завела мотор и резко рванула с места — только колёса завизжали. Гнала она под дождём километров под сто пятьдесят — весьма рискованно, особенно на поворотах.
— Любимая, ты нас угробишь, — простонала я.
Но водила она превосходно и лихо, как настоящий гонщик. Мне показалось, не прошло и пяти минут, как мы притормозили у тех дубов-великанов при воротах — помнишь их? Старые, как мир. Не буду описывать дом: ты знаешь, как он выглядит и снаружи, и изнутри. Мрачным дождливым вечером он казался настоящим дворцом сумрака. Внеся меня на руках в главную гостиную, Эрика позвала: