Мэри лежала откинувшись на подушки, ее глаза были закрыты, тонкая белая рука лежала на стеганом покрывале. Одного хотела сейчас Сара: броситься на колени рядом с кроватью, схватить эту руку и выплакать свое горе, горе, рожденное тем, что она прочла на этих трех мрачных лицах. Но вместо этого она крепко сжала свои пальцы и стала ждать, когда Мэри откроет глаза.
А потом, улыбаясь, мягко произнесла:
— Криспин сказал, что вы хотели меня видеть.
Рука слабо двинулась, но Сара все еще не могла доверять себе настолько, чтобы дотронуться до нее.
— Да, моя дорогая, — слабо сказала Мэри. — Они сказали мне, что теперь я должна все время отдыхать, если есть хотя бы самая слабая надежда, что я поправлюсь. Я с большей радостью предпочла бы хлопотать по дому все дни, которые сочтены, но Криспин не хочет и слышать об этом. — Ее голос дрогнул, но через мгновение она продолжила: — Мне очень, очень жаль, Сара. Я думаю, вам стоит завтра же вернуться в Лондон, моя дорогая.
Вот оно — избавление, предлагаемое ей даром, тот самый повод, которого она желала; безупречно правдоподобная причина, по которой она немедленно может покинуть Клэверинг.
— Вы предлагаете мне уехать? — натянуто спросила Сара.
Мэри удалось улыбнуться.
— Дорогое дитя, я бы никогда не стала понуждать вас к чему бы то ни было. Но, возможно, теперь вам не следует оставаться здесь.
— Почему нет? Мне кажется, что без меня вы будете окружены здесь сплошь унылыми лицами и не услышите ничего, кроме мрачных и торжественных разговоров. Почему я не могу остаться и заставить вас посмеяться немного?
Мэри приподнялась на кровати:
— Вы, не лукавя, говорите, что хотели бы остаться в подобных обстоятельствах?
Сара стояла у кровати и глядела прямо в глаза Мэри.
— Именно это я вам и говорю. Я превыше всего желаю оставаться с вами столько, сколько вы будете нуждаться во мне.
— Но, Сара, — почему?
Она не могла ответить почему. Она действовала так, как действовала всю свою жизнь — под влиянием порыва.
Сара беспомощно тряхнула головой и сказала:
— Не просите меня объяснить, Мэри. Я только знаю, что это так. Разве этого недостаточно?
В глазах Мэри показались слезы. Холодные пальцы сжали руку Сары:
— Этого более чем достаточно, моя дорогая. Но вы не должны чувствовать себя связанной этим великодушным порывом. Обещайте, что отныне будете считать, что вольны уехать, когда только пожелаете.
Сара, наклонившись, поцеловала девушку в щеку.
— Я обещаю. А теперь я должна заставить вас рассмеяться, потому что поспорила с Криспином, хотя и не думаю, чтобы он принял это всерьез. Я спою вам песню, которой меня научила Берта. В ней говорится об очень толстой свинье, которая заставила всю деревню пуститься с пляс, когда они собрались вести ее на рынок. Готова поспорить, что вы начнете смеяться через две минуты.