— Это я должна гордиться, — пробормотала она, — что ты выбрал меня, когда здесь так много красивых женщин.
— Где же они? — с улыбкой спросил Энтони. — Покажи мне их.
Она назвала ему с полдюжины молодых женщин, более эффектных, чем она сама. Он нашел изъян в каждой: нос слишком короток, рот слишком широк, глаза посажены слишком близко. Она от души смеялась над его колкими замечаниями, хотя и чувствовала себя немного виноватой, что позволила ему нелицеприятные высказывания в адрес молодых особ.
— Что же привлекает тебя во мне, Энтони?
Он склонился и нежно поцеловал ее обнаженную шею.
— Твоя невинность, радость моя. Твоя доверчивость и невинность. Клянусь, я должен броситься перед тобой на колени в благодарность за то, что ты предлагаешь мне столь бесценный дар.
Растроганная его словами, Сара нежно улыбнулась ему:
— Почему бы и нет? Ты — моя первая, моя единственная любовь. Я знала это с той минуты, когда впервые тебя увидела. Ты явился на тот скучный вечер, который полгода назад давала моя мачеха, и неожиданно для меня все изменилось.
— Я прекрасно тебя понимаю. Со мной было то же самое. Я, в некотором роде, знаток женских чар. Но стоило мне увидеть тебя, как на других я уже смотреть не мог.
— Боюсь, что вначале я могла показаться тебе слишком простой и наивной.
— Это твои самые сильные чары, — произнес он, приподнимая ее подбородок.
Угадав его намерение, она слегка отстранилась:
— Энтони, нет. Не здесь, нас могут увидеть.
— Здесь никто не увидит, — уверял он ее.
Но только когда рука Энтони обхватила ее талию, Сара поняла, что не сможет оттолкнуть его. Она снова испытала чувство триумфа, что завоевала его в качестве будущего мужа — мужчину настолько опытного, настолько разборчивого. Она подумала о девушках, которые отдали бы все, что угодно, лишь бы в эту минуту оказаться на ее месте, чья зависть была слишком очевидна, и ее невозможно было скрыть за их притворными улыбками, за их добрыми пожеланиями. Она отдалась его поцелуям, чувствуя себя безнравственной, испорченной девчонкой.
— А ты разве не поцелуешь меня? — спросил он. — Или это повредит твоей невинности?
Ее щеки снова вспыхнули.
— Я… прости меня, Энтони, но матушка внушала мне…
— Что это в высшей степени неприлично? — Он рассмеялся. — Очень хорошо, моя маленькая Сара. Я буду терпелив — до тех пор, пока мы не поженимся. Но потом, уверяю тебя, я ожидаю от тебя большего, чем смиренное послушание.
Она склонила голову и почти беззвучно проговорила:
— Да, конечно, Энтони. Когда мы поженимся, все будет по-другому.
Он поднял ее подбородок и легонько потрепал за щеку: