– Чай давай неси, грязная она.
Почему с ней легко, наверное, потому, что она тоже не как все. Но может, ее специально такую сделали, чтобы была иной. Хотя внешне очень похожа на остальных – такая же брюнетка, среднего роста, только бледнее, худее и черты лица острее, ну и, понятно, у нее-то есть проблемы, а у остальных нет.
Она принесла два стакана чая. Он выпил полстакана и добавил в оставшийся чай грамм двадцать спирта, наверняка хватит расслабить даму.
Конечно, этого количества спирта хватило, чтобы откупорили плотно-плотно закрытую пробку воспоминаний. Первый раз ее украли давно, там она помнит смутно, белые костюмы, холод на животе, а второй раз помнит четко: холод внутри живота, рядом с ее головой стоит человек в белом костюме, как скафандр, она на него смотрит, а он ей нос чем-то закрывает, потом все, темнота. Об этом весь корабль знает, она всех спрашивала, но ни с кем так не было. А потом, потом появились подушечки, и она об этом никому не говорит, рассказывает только Святой Марии. И вот Сэму почему-то, слова и идут, и идут…
Может быть, это тоже генетическое изменение – не рассказывать плохое никому, потому что плохого не должно быть. Какой такой психический сдвиг произошел в лаборатории, непонятно.
– А кто твой мужчина? Здесь ведь нет свободных женщин, – Сэм прервал поток ее слов.
– Нет, мы все настроены на своего мужчину. Мой мужчина капитан. Но я не хожу рядом, я грязная, я с ним не разговариваю. Когда была первая подушечка, я перестала его ощущать, и мне разрешили жить здесь.
Потом она совсем захмелела, разрыдалась над своей участью и уснула. Сэм перенес ее на кровать и тактично удалился, прихватив с собой остаток спирта.
5
Сэм пошел искать капитана, он не мог с такой новостью пойти спать. Надо, надо рассказать, ведь все под носом было, надо было просто рассмотреть внимательно. Но как тут рассмотришь, если Клэр ничего не показывает и не рассказывает, только Сэму, постороннему, и то случайно (или нет?) удалось что-то узнать.
Во всех отрытых местах капитана не было, к Генри обращаться не хотелось, но пришлось. Сэму любезно выделилось десять минут капитанского времени ровно в двадцать один ноль-ноль в малом голубом зале.
– Короче, так: у вас на корабле есть НАСТОЯЩАЯ женщина – это Клэр.
– Генри, выйди, – сказал капитан.
Генри ничего не сказал, хотя по лицу было видно, как сильно он сдерживался, но вышел.
– Рассказывай, – приказал капитан.
– Ну, ее похищали, как она говорит, но на самом деле она была в медицинской лаборатории, думаю, что с ней успели провести «доделку», но не успели рассказать, проследить, получилось ли, и прочее. Короче, у нее уже шесть месяцев есть цикл, она способна рожать, но она думает, что после похищения ее испортили, и она грязная, плохая, и вас она не чувствует, короче, все, что ей остается, молиться за свою чистоту.